Спустя минут двадцать вернулся и Дафнер из школы. Пока Банафрит на скорую руку готовила ужин, мы расположились в гостиной.
А после мне устроили допрос. Ну а что я могла ответить? Сами меня втянули и сами удивлялись неожиданному результату.
— Вы что же, знали кто будет торговаться на аукционе? — решилась я на нападение.
— Эд Астел встретил меня вчера по дороге в школу, — вдруг начал говорить Данфер. — Спросил будешь ли ты на ярмарке и про аукцион…
— И ты рассказал это не мне, а Банафрит.
— Так получилось, — пожал он плечами.
Мне хотелось много чего высказать, но я промолчала.
— А мастер Джетмир вполне себе хороший вариант, — как бы невзначай протянула Банафрит.
— Это вы себе или мне говорите? — спросила я у дам, которые переглядывались между собой.
— Всем, — лучезарно улыбнулась Элодия. — Вот только роста не хватает ему немного.
— Пусть лучше у мужчины не хватает роста, чем мозгов, — буркнула я.
Элодия прыснула, Банафрит сдержанно хохотнула, а вот Данфер даже подавился.
— Кушай, кушай, — я прохлопала его по спине. — А то не вырастешь.
На следующий день помощник мастера, которого, как оказалось, звали Понтер, встретил меня на крыльце.
— У нас тут есть второй ход. Мастер просил через него вас провести.
Пришлось обходить здание. Неприметная дверь вела в узкий коридорчик, упирающийся в лестницу.
— В следующий раз так и заходите.
— Как же эд Йеннер выставил разрешение на пропуск меня? — не удержалась я от вопроса. Все-таки для такого нужно личное присутствие объекта, которого охранка должна пропускать.
— На то он и мастер, — пожал плечами Понтер.
Я приступила к работа.
Ни на минуту я не пожалела, что выбила себе этот шанс. Просто у меня ничего не получалось. Ни заклинание, ни хоть какое-то подобие украшения. Сначала я держалась на упрямстве. Потом на злости: на себя, на мастера, на все на свете. Наверно именно злость и придала мне силы сделать хоть что-то. Злость разрушает, не созидает. Однако именно благодаря ей, сцепив зубы, я продолжала работать. Эд Йеннер не надоедал мне своим вниманием: заглянул пару раз, спросил все ли в порядке. Разумеется, я ответила, что у меня все отлично и все будет готово в срок. Врала, конечно же.
Поскольку в «библиотеке» времени я проводила много, мне нужны были перерывы на обед. Я присмотрела недалеко отсюда небольшой трактирчик. Не ресторация, конечно, но место считалось вполне приличным.
— Не составите мне компанию за обедом? — робко поинтересовался Понтер, когда я на второй день вновь направилась к выходу, чтобы пойти в трактир.
— Я вообще-то собиралась…
— Пожалуйста! — перебил меня помощник мастера. — Вас не затруднит, а мне приятно будет, не скучно и вообще…
Мне показалось, что к концу своего выступления тот запал, с которым он начал, растерялся и конец фразы получился смазанным. А ярко-алые пятна на щеках — даже не румянец, а вот такие пятна, довершали это странное выступление.
Вот опять он передает свои распоряжение через помощника, да еще так! Неужели сложно было просто сказать: в моем доме ты можешь рассчитывать и на обед? Ну не верила я, что это инициатива самого Понтера.
Расположились мы на просторной кухне, где была и обеденная зона. Простая еда, без изысков, но вкусная. Сначала вежливый, натянутый разговор. А потом непринужденная беседа. Слава всем богам, Понтер перестал меня смущаться, отвечал уверенней, спокойней. Пока мне в голову не пришла дурная мысль.
— Он что, вас принуждает? — тихо прошептала я.
— К чему? — лицо Понтера вновь покрылось красными пятнами.
Тут я поняла, что несколько поторопилась — за пару десятков минут доверительные отношения не выстраиваются, но меня не оставляла в покое мысль, что что-то не так в отношениях между мастером и его помощником.
— К работе на него. И меня позвать сюда, или вот та история с библиотекой.
— Он попросил — я выполнил, — несколько обиженно ответил Понтер. — Разве эд Йеннер о чем-то предосудительном попросил?
— Нет, но…
— Тогда почему вы могли такое подумать?
Идиотская ситуация. И ни одной умной мысли в голове.
— По вам не очень-то было заметно, что вас устраивает работа здесь, что вы подходите для нее, а она для вас.
Тяжкий вздох и взгляд, сразу придавший молодому человеку несколько лет. Теперь он уже не казался моим ровесником. Определенно старше лет на пять.
— Я вообще-то повар. И то, что я появляюсь в зале, или выполняю какие-то другие поручения — моя добрая воля. Помощь хорошему человеку.