Суетливая женщина (старушкой как-то язык не поворачивался её назвать) с неугомонной и неунывающей деятельной жилкой решила нас взять под своё крыло.
Когда мы с Даником уже шли домой, я не удержалась и спросила:
— А какие они?
— Тёплые такие. Приятные, — протянул мой подопечный. — А эда Элодия… Она так вообще искристая!
— Это как?
— Не знаю как объяснить. — От досады он потёр лоб.
— Ладно, не переживай. Вот пойдёшь в школу через месяц и там тебе объяснят, научат. Все обязательно поймёшь.
— Надеюсь, — вздохнул Даник.
— Не сомневайся.
Эда Элодия подсуетилась и через пару дней организовала нам список наилучших кандидаток на должность помощницы по дому. Беспокоить и дальше женщину не хотелось, но она сама вызвалась, да ещё и весьма рьяно, хоть и не назойливо. Казалось, что ей действительно было приятно нам помочь.
— Не посоветую я тебе плохого, — соседка похлопала меня по руке, затянутой в перчатку, поэтому я не дернулась. — Позволь старой женщине просто помочь деткам, оставшимся одним. И как вас только родители смогли оставить?
Спустя еще несколько дней у нас на пороге появились соискательницы. Эда Элодия также вызвалась присутствовать при «собеседовании». Она не была бесцеремонной, она была… ну как квочка, которая беспокоилась о своем выводке. И почему-то нас она быстро приняла за «своих».
— Еще задурят вам головы. Хоть и старалась подобрать не абы кого, но мало ли…
В этой ее молниеносной заботе не было навязчивости. Не было чувства, как будто душат и лишают выбора, как я ощущала от эдела Вистара. Была искренняя забота о «цыплятках», оказавшихся без присмотра. И при ней у меня не была желания хорохорится: «я сама справлюсь, я сама все знаю». Ее теплота и внимание были обескураживающими. От такой заботы у меня комок в горле порой возникал.
Совместными усилиями мы выбрали помощницу — женщину по имени Банафрит. Чем-то она мне напомнила и нашу неожиданную покровительницу: бойкая, активная, в чем-то даже шебутная, но какая-то… душевная, что ли. Наверно, та, которая была нужна нашему тихому болотцу.
Разумеется, я не преминула поинтересоваться у Даника:
— Какая она?
— Искрит, — рассмеялся он.
И даже чуть прищурился, как будто грелся в ее искрах или лучах, как будто даже слепило сияние.
Я теперь частенько спрашивала у Данфера о том или ином человеке: какой он? Было интересно соотнести наши мнения. Иногда любопытство возникало даже о первых встречных. Меня поражало многообразие оценок и описаний. Все в чем-то разные, в чем-то схожие. Кто-то ярко горел, кто-то был слишком тусклым, чтобы быть интересным. Я и сама иногда пыталась угадывать. Но ответ совпадал в одном случае из десяти.
Следующая неделя прошла… как феерия! Банафрит ураганом пронеслась по дому. Чистотой блестели даже самые укромные уголки, куда я и не догадалась бы заглянуть. А уж готовила наша домоправительница как!
Эта женщина уже не тянула на просто помощницу по дому. Мне даже иногда казалось, что она — настоящая владетельница нашей обители. Наше скромное хозяйство она взяла крепко в свои не слабые руки. В общем-то, оно и к лучшему, потому как я стала забывать о своем титуле, хоть и не произносила его больше нигде.
И все же нам удалось найти ту грань, которая не возвышает наемного рабочего, но и не принижает его перед нанимателем. Не то, чтобы дружеские, или сродни родственным отношениям, но что-то вроде того.
Постепенно жилище приобретало не только чистоту, но и уют. Необходимые вещи, а также бытовые мелочи, безделушки превращали его в уютное гнездышко. Учитывая теперь уже двух наседок — определение было наиболее точным.
Я не могла нарадоваться, а иногда даже поверить, что все действительно налаживается. Но уже не казалось странным, что люди, которых я знала так мало, стали такими близкими.
Данфер… Поначалу испуганный зверек, оказавшийся в незнакомом месте, обстановке, он долго привыкал, обживался. Не всегда с охотой участвовал в наших общих начинаниях, но втянулся.
Его комнату три ненормальных женщины хотели обставить по своему вкусу, учитывая, что он у каждой разный, но тут маленький мужчина проявил твердость характера, разве только что кулаком по столу не стукнул. «Я сам выберу».
Мы даже умилились, но скрыли улыбки от сурового Даника.
В результате комната Данфера, по моему мнению, выглядела несколько аскетичной, строгой, но действительно мужской. Я не возражала — пусть сам свободно выбирает, как ему удобнее, потому как на уговоры Банафрит повесить хотя бы «веселенькие» занавесочки, Даник ответил категорическим отказом. Если его все устраивает — значит так тому и быть.