Затем его правая нога начала подниматься от пола. Он пытался идти в сотни раз медленнее, чем нормальный человек.
Он направлялся к двери.
Глаза Лиз наполнились грустью.
— Он пытается уйти обратно в лес. И будет пытаться до тех пор, пока он хунати.
Фаррис осторожно положил Берроу обратно на кровать. Он почувствовал холодный пот на лбу. Что же было там, наверху, что вводило этих людей в странный транс замедленной жизни?
ГЛАВА 3. СТРАШНЫЙ СОБЛАЗН
Фаррис повернулся к девушке и спросил:
— Как долго он будет оставаться в таком состоянии?
— Долго, — грустно ответила она. — Чтобы организм справился, потребуется несколько недель.
Фаррису такая перспектива не понравилась, но он ничего не мог с этим поделать.
— Хорошо. Мы с вами позаботимся о нем.
Лиз сказала:
— Одному из нас придется наблюдать за ним все время. Он будет пытаться вернуться в лес.
— С вас на сегодня хватит. Я буду следить за ним этой ночью.
И Фаррис следил. Не только этой ночью, но и много ночей подряд. Уже прошло несколько недель. Местные по-прежнему избегали их, и он не видел никого, кроме бледной девушки и мужчины, живущего в необычном состоянии.
Берроу не изменился. Казалось, что он не спал и не нуждался ни в воде, ни в пище. Он постоянно двигался, только это движение происходило так медленно, что трудно было заметить.
Лиз была права. Берроу хотел вернуться в лес. Хоть он и жил необычным образом, но находился в сознании и постоянно пытался уйти в этот запретный тихий лес на плато, где они нашли его.
Фаррис устал постоянно возвращать неподвижную фигуру на кровать и с разрешения Лиз привязал его руки. Это не улучшило положения. Было так грустно наблюдать, сидя в освещенной керосиновой лампой комнате, как Берроу пытается освободиться от своих пут.
Все это сильно действовало на нервы Фарриса. Ему хотелось дать Берроу какое-нибудь снотворное, чтобы тот уснул. Но он не решался сделать это.
Он нашел на предплечье француза странные порезы, наполненные зеленой жидкостью. Рядом с ними находились шрамы от старых порезов. Итак, Берроу действительно ввел, или ему ввели, наркотик. И наркотик этот был никому не известен. Фаррис не осмеливался искать противоядия.
Однажды ночью Фаррис, оторвав свой взгляд от зачитанного до дыр журнала «Л’Иллюстрейшн», вскочил на ноги.
Берроу все еще лежал на кровати, но он моргал. Он моргал с нормальной скоростью, а не в замедленном темпе.
— Берроу! — быстро произнес Фаррис. — Вы в порядке? Вы слышите меня?
Берроу недружелюбно посмотрел на него.
— Я вас слышу. Могу я вас спросить, зачем вы вмешались?
Фаррис был ошарашен. Он так долго исполнял обязанности сиделки, что уже бессознательно начал думать о нем, как о больном, который будет благодарен за его заботу. Теперь он понял, что Берроу совсем не был благодарен. Он был в ярости.
Француз развязывал веревки. Хоть его движения и были неуверенными, а руки тряслись, освободившись от пут, он нормально встал на ноги.
— Ну? — спросил он. Фаррис пожал плечами.
— Ваша сестра пошла за вами туда. Я помог ей принести вас назад. Вот и все.
Берроу выглядел немного озадаченным.
— Это сделала Лиз? Но это нарушение обряда. У нее могут быть неприятности.
От усталости и напряжения Фаррис внезапно сорвался:
— Почему вы сейчас беспокоитесь о Лиз, когда вы заставили ее несколько месяцев подряд сходить с ума своим баловством с местным чародейством?
Фаррис ожидал грубого ответа, но вместо этого француз грустно произнес:
— Вы правы. Это я во всем виноват.
Фаррис воскликнул:
— Берроу, почему вы делаете это? Зачем занимаетесь этой ересью, становясь хунати, живя в сотни раз медленнее? Чего вы хотите добиться?
Берроу и в то же время не Берроу, а другой незнакомый мужчина посмотрел на него измученными глазами.
— Делая так, я вхожу в другой мир. В мир, который существует вокруг нас всю нашу жизнь, но о котором мы ничего не знаем.
— Что это за мир?
— Это мир зеленого листа, корня и ветки, — ответил Берроу. — Мир растений, который мы не способны ощутить из-за разницы в жизненном темпе.
Фаррис медленно начал понимать.
— Вы хотите сказать, что эта перемена дает вам возможность жить в том же темпе, что и растения?
Берроу кивнул.
— Да, и эта разница в движении и является проходом в этот неизвестный, невероятный мир.
— Но каким образом?
Француз указал на еще не совсем зажившие царапины на своей руке.
— Это делает наркотик Местный наркотик, который замедляет метаболизм, работу сердца, дыхание и все остальное.
В его основе лежит хлорофилл. Зеленая кровь растений, химический комплекс, который дает растениям возможность брать энергию прямо из солнца. Местные готовят его сами только им известным способом.
— Я никогда не думал, что хлорофилл может как-то воздействовать на животный организм, — недоверчиво произнес Фаррис.
— Это высказывание говорит о том, что ваши познания в биохимии уже устарели. В марте 1948 года двое химиков из Чикаго, занимавшиеся массовым производством экстракта хлорофилла, заявили, что их инъекции двум собакам и крысам способствовали продлению жизни последних путем изменения скорости процессов окисления в клетках.
Хлорофилл продлевает жизнь, да, но замедляя ее! Дерево живет дольше, чем человек, потому что живет не в таком быстром темпе. Мы можем продлить человеческую жизнь до жизни дерева, вводя в его организм определенное количество хлорофиллового компонента.
Фаррис сказал:
— Так вот что вы имели в виду, говоря, что примитивные люди иногда используют достижения современной науки?