Ни один из них не знал, зачем они сюда пришли. Точнее — знали, конечно, свергнуть плохого парня Саддама. Но это — было так давно, что казалось мелкой глупостью на фоне тех проблем, которые были у них сейчас.
Впереди — поток машин сгустился, замигал стоп-сигналами, там была автомобильная развязка и мост через Канат аль-Джайх (армейский канал), за которым уже был почти что Садр-Сити, рукой подать.
У моста — всего лишь переброшенные через канал с грязной водой бетонные плиты с ограждением из толстых, выкрашенных в желтый цвет труб — стоял патруль, один Баффало инженерного корпуса армии США и один Хаммер с тяжелым бронированием. У тех, кто ехал через канал — документы проверяли сплошняком, кто не желал подвергнуться проверке — на развилке мог повернуть вправо или влево. У каждого есть выбор, даже здесь, посреди этого безумия…
Капитан хлопнул по плечу напряженного как сжатая пружина Мохаммеда, протянул ему свои документы. В них был знак, понятный лишь посвященным.
— Покажешь это, понял?
— Да, сэр.
— Все будет нормально. Держись как на параде, понял?
Только бы не поставили каких-нибудь новичков. В багажнике — два автомата, пулемет, взрывчатка. Если не заметят метку…
Они уже почти подъехали к чек-пойнту, когда звук, похожий на отдаленный гром заставил из вздрогнуть. Через несколько секунд — звук повторился, капитан обратил внимание, что свободные от проверки документов солдаты на чек-пойнте повернули головы в сторону этого звука.
— Абрамс — негромко сказал сержант — главным калибром садит.
Абрамсы там были — каждая база по периметру Садр-Сити прикрывалась танками. Только это — и могло удержать боевиков Махди от массированного штурма.
Идущие впереди грузовик подал вперед, стоящий на проверке документов американский солдат показал рукой, что можно проехать дальше и остановиться. С Хаммера — на подходящие к чек-пойнту машины смотрел крупнокалиберный пулемет.
— Прошу остановиться, не выходить из машины, руки держать на руле — американец не наклонялся к машине, отчего слышно было плохо — машина принадлежит вам?
— Да, эфенди — ответил Махмуд — я таксист и зарабатываю этим на жизнь.
— У вас есть лицензия.
— Да, сэр — он уже усвоил, что нельзя ничего делать, если проверяющий не попросит сделать именно это, иначе могут быть проблемы.
— Подайте мне ее вместе с вашими документами. Из машины прошу не выходить.
Американец говорил на английском, но все таксисты здесь либо знали, либо старательно учили английский. У англоязычных пассажиров было больше денег.
— Это ваши пассажиры?
— Да, сэр.
— Попросите у них документы и передайте их мне. У них есть багаж?
— Нет, сэр.
Махмуд передал документы, которые подал ему капитан американцу. В этот момент — в районе Садр-Сити еще что-то грохнуло, но это был уже не танк. Возможно, это был миномет. Рановато начали…
Американский солдат на посту перелистал документы и…
Вернул их Махмуду.
— Можете ехать, сэр. Будьте осторожны.
За мостом, который они пересекли со скоростью пять миль в час — их ждал другой мир…
Никакой зелени, никаких причуд архитектуры, никаких свободных пространств, которые так любил Саддам, и которых немало в Багдаде. Грязь, ямы от фугасов на дороге, некоторые наскоро засыпаны, некоторые так и оставлены зияющими провалами в дорожном полотне. На каждом шагу — горелые машины, останки от автомобилей-фугасов, машины, пробитые пулями, ржавые от пламени. Попадаются и горелые остовы НАТОвской техники — их отсюда просто опасно вывозить, некоторые заминированы и можно подорваться повторно.
Люди… В Ираке — одним из благ жизни, почти бесплатных — являлся бензин, за доллар здесь можно было заправить бензобак Субурбана и оставалось еще на сдачу — катайся, сколько влезет. А вот у местных жителей максимум что было — это осел, машина была им не по карману. Ослов можно было встретить и сейчас, маленьких свидетелей последних безумных лет, а вот люди…
Дети. Прежде всего — здесь было много детей. Грязные, босые, они бежали за каждой американской машиной, что-то кричали в расчете на то, что кто-то бросит им шоколадку — но в ответ они запросто могли кинуть гранату. Детей здесь нет, дети — это такие же воины, только маленькие. Палестинский терроризм пустил корни и здесь — здесь уже растет поколение шахидов, джабаль аль-никба[10], поколение катастрофы. Дети, которые ходят в медресе а не в школу и не знают никакого бога кроме Аллаха, дети, которых если спросить, кем ты станешь, когда вырастешь — без заминки отвечают — шахидом. И с этим ничего нельзя поделать… разве что сбросить несколько сотен тонн напалмовых бомб и выжечь весь квартал дотла вместе с его обитателями, правыми и виноватыми, как огнем, крича от боли, выжигают заразу, чтобы она дальше не распространилась по телу. Но увы — этого нельзя делать, это противоречит Женевской конвенции, и им остается только наблюдать, как на желто-буром теле этой земли медленно, но верно вспухает отвратительный гнойник тотального террора.