Примерно через три часа — прибыл транспортный самолет. Старая добрая Дакота ДС-3, чихающая себе на полутора сотнях ярдов над землей с грузом в виде запасных частей к турбине, ремонтников и бочек с топливом. Этот известный еще со времен второй мировой самолет — мог совершать посадки на почти никак не подготовленные полосы и взлетать с них, не требовал почти никакого ухода, а ресурс его поршневых моторов на порядок превышал ресурс моторов современного реактивного транспортника. Британцы сделали для него посадочную полосу — просто привязали на тросах несколько тяжелых покрышек и прокатились туда — сюда, приминая траву. Мусульманские минометчики отозвались на посадку несколькими минами, угодившими, конечно же, в молоко…
Еще через два часа, уже под самый конец этого изрядно затянувшегося дня (а на другие тут рассчитывать и не стоило) — драгоценный транспортный Чинук поднялся в воздух — и на небольшой высоте пошел на Запад в сторону британского полевого аэродрома под аплодисменты британских рейдовиков и запоздалые очереди где-то копошащихся на горизонте муджиков. Следом — взлетела и Дакота…
На этом — хорошие новости заканчивались.
Мало того, что не вышла на связь группа, выходящая из Мекки — так еще и пропала из эфира группа Апач, отправленная за ними. Собственно план: Апачи, действуя скрытно, обнаруживают Гюрзу или то, что от нее осталось, после чего с боем или без отступают к крупной рейдовой колонне, способной постоять за себя — летел ко всем чертям и сейчас — предстояло искать не только Гюрзу — но уже и Апача.
Поскольку костяк рейдовой группы составляли бойцы САС — самым логичным решением являлся «вороний парламент», который немедля и устроили. Вороний парламент — это вариант командирского совещания, но в нем участвуют все бойцы до единого. В САС между солдатами и офицерами нет обычного для армии разделения, солдат часто обладает большим опытом, большими знаниями, чем офицер, а опасность операций, которые являются повседневными для САС — требуют использования знаний и умений каждого члена патруля или группы. Поэтому — на вороний парламент собрались абсолютно все, лишь выставив посты. Позвали и Соседа — несмотря на то, что формально здесь он был гражданским, его опытом в Афганистане нельзя было пренебрегать.
Кто-то доложил обстановку — безрадостную. Потеряно сразу две группы, где их искать — непонятно. Сосед морщил мозг, как мог, с ужасом убеждаясь в том, что его знания относительно того как поступать такой ситуации — здесь совершенно непригодны. Над головой нет патрульного Нимрода с аппаратурой, позволяющей увидеть газетный заголовок с высоты в тридцать тысяч футов, нет вообще ни одного самолета, невозможно поднять беспилотник, никто не даст данных со спутника. Здесь нет ни чек-пойнтов и гарнизонов афганских сил безопасности, ни британских баз, ни регулярного патрулирования — это вообще чужая, в самом прямом смысле слова земля. Чужая и смертельно опасная, где можно исчезнуть навсегда и тебя никто и никогда не найдет. Безбрежный сухопутный океан. Зона смерти…
— Кузнечик, что там с эфиром? — спросил кто-то
— В эфире сущее бешенство творится, но ничего конкретного — ответил парень в оранжевых стрелковых очках, сидящий на капоте машины — если верить тому, что они болтают, сейчас обстановка такая. Против нас — то есть на марше — нас прихватили отряды генерала Доста.[139] А ближе к реке — сейчас находятся отряды муллы Ракетчика и еще какие-то чеченцы. Вот мулла — базарил что-то по дальней связи, но каким-то шифром, так что я ничего не понял. А люди из его отряда базарили о какой-то перестрелке и о том, что кто-то стал шахидом на пути Аллаха — я так и не понял, кто конкретно, какой-то Абу. Дост нападал на нас у вертолета, последнее, что я слышал от него — он лаялся по открытой связи с местными и угрожал им ракетным обстрелом, если они не выйдут на пути Аллаха.[140] Но в ответ его послали.
Мулла — ракетчик. Зашибись просто…
— Еще бы не послали. Тут одни паки…
Сосед в мгновение просек ситуацию. Если эту местность населяют урдуязычные переселенцы из Пакистана — отношение к афганцу, каким должен быть Дост и афганскому отряду, вне зависимости от того, пуштун он или нет — будет весьма прохладным. В конце восьмидесятых, после того, как в Афганистане пришли к власти коммунисты — в соседний Пакистан устремились потоки беженцев. Там их особо никто не ждал, да и земли в Пакистане — не хватало даже для своих. Где лагеря беженцев, там и воровство, и бытовые конфликты. Пакистанские власти не выдали афганским беженцам паспорта, вынудив их нелегально устраиваться на работу — хозяева часто не платили им денег, потому что за афганца никто не будет вступаться, а бедные пакистанцы ненавидели афганцев за то, что они отнимали у тех работу. Зато пакистанцы выдали афганцам полученное от США и Китая боевое оружие, чтобы те воевали с русскими — а когда русских не стало, собрать оружие было уже невозможно. Так что тот, кто думает, что афганцы и пакистанцы едины на почве исповедования агрессивного ислама — глубоко заблуждается. Между урдуязычными пакистанцами и пуштуязычными афганцами-пуштунами существует давняя и глубокая вражда, а многие племенные боевые отряды в пакистанской Зоне Племен — созданы не для того, чтобы поддерживать Талибан — а для того, чтобы не пускать талибов на племенные земли. На этой вражде можно было бы и сыграть — только времени совсем не было.