— Чувствуешь?
— Конечно, — кивнул Игорь. — Вот тебе и фокусы… — вабиска не могли, правда, навязать свою волю землянам, обученным началам аутотренинга с младших классов школы, но вызвать неприятные ощущения у них получалось. — Посмотрим, чего они стоят, — добавил мальчик и обрушил на подбирающиеся к его мозгу ментальные щупальца тяжелый «удар», «отсекая» и «давя» их.
Кадеты вразнобой одобрительно загомонили — двое вабиска на экране мешками повалились с седел, третий тяжело закачался в седле — ответный удар воспитанника лицея оказался страшным. Игорь жестко улыбнулся:
— Твоим же добром — тебе и челом.
— Это, наверное, офицеры-пограничники, — заметил Ревякин. Игорь кивнул.
— Я выйду на галерею, подышу, — перевел он разговор. Степка оживился:
— Я с тобой, можно?..
…- Как тебе дирижабль? — спросил Игорь на ходу.
— Здорово, — тут же, без раздумий, ответил Степан. И показал большой палец.
— Это как? — удивился Игорь. — Это что?
— Где? — ответил удивлением Степка. Игорь повторил его жест. — Ну, это значит… здорово. А что, у вас этого нет?
Игорь вместо ответа сложил большой и указательный пальцы в кольцо. Добавил:
— У нас вот как.
— Это же "все нормально", а не "здорово"! — возразил Степка. Игорь пожал плечами.
Они вышли на открытую галерею, защищённую ветробойными щитами. Игорь оперся на перила, посмотрел вниз. Степан с опаской сделал то же самое. Потом спросил:
— А где готовят экипажи для дирижаблей?
— Для гражданских — в нескольких ВУЗах, я не знаю, где ближайший. А для армии — в Псковском Его Величества воздухоплавательном училище. Ежегодный прием — 800 человек, конкурс — в пределах 20 человек на место.
— А вот эти ребята? Они будут поступать в училище? — допытывался Степан. Игорь помотал головой:
— Нет, зачем? Их учат с 13 лет. Большинство пойдут унтер-офицерами в армию, а лучшие получат после двух лет стажировки в войсках офицерские звания…
— Вот они где! — возмущенно завопил Женька, появляясь на галерее. — Да мы сейчас с голоду загнемся! Вы идете есть, или нет?!
4.Игорь налил себе молока и засмеялся, глядя, как Борька и Катька пляшут английское кантри: руки Борьки на бедрах Катьки, катькины — на плечах мальчишки, корпуса наклонены друг от друга, лица совершенно неподвижны, Борька то и дело подбрасывает Катьку чуть вверх, делая при этом оборот вокруг себя. Кантри играла знаменитая группа Сумерлы — "Ясень".
— Женька, Лизок, присоединяйтесь! — крикнул Борька, не оборачиваясь.
— После обеда? Сейчас, как же, — лениво ответил Женька, перебрасывая Лизе очищенный апельсин.
— Русские и англосаксы никогда не научатся танцевать, — заметил Зигфрид.
— Только не размахивай тут скрамасаксом — тесно, а то бы я тебе показал танец с шашками, — Борька последний раз подбросил, прокрутил Катьку и они, смеясь, шлепнулись на стулья. Катька пропела:
— Тот, кто весел — пусть смеется, Тот, кто хочет — пусть добьется, А тебе еще придется Провожать меня домой!— и толкнула Борьку в бок. Тот в ответ обнял ее за плечи и чмокнул в уголок губ.
Из рубки пустили на экран панораму местности внизу. Она становилась все более обжитой, и ребята с интересом наблюдали за чужой и враждебной жизнью.
— Может, постреляем, раз уж залетели? — поинтересовался Ревякин, не появляясь на экране. — У меня есть бомбочки.
— Нет, — отрезал Игорь, раскладывая на столе кроки, составленные одной из его групп и полученные перед самым отлетом. — Это ведь еще не Иррузай?
— Нет, ничейные леса, — согласился Ревякин. — Но они их осваивают.
— Был здесь? — спросил Игорь у Борьки. Тот засмеялся:
— Я следопыт, а не самоубийца. Южнее — был частенько.
— Поднимись-ка за предел визуальной видимости, — приказал Игорь по-прежнему невидимому кадету.
— Есть, — отозвался тот. Игорь покусал губу. Снова и снова всплывала в памяти история из отчетов, которые им дали. Генерал-губернатор утверждал прямо, что ОНИ в самом деле сбили один из его самолетов, остановив двигатели — тот упал на окраине Иппы. Лет пять назад один из старшеклассников в лицее — позже он ушел служить куда-то в спецслужбы — показывал фокус: сознательно, усилием воли, пережигал на расстоянии любой электроприбор, даже защищенный от всех мыслимых и немыслимых воздействий…
Взгляд Игоря снова скользнул по развеселившимся под музыку товарищам. Сейчас у них, что ни говори, просто приятная, интересная прогулка. А как они проявят себя в настоящем деле? Хотелось бы знать заранее…
— Используем для разведки вертушки? — спросил он, отгоняя озабоченность и угадывая неясное желание Борьки. — Это проще всего… — он переждал шумное одобрение и предупредил: — Только не опускаться ниже полукилометра. Не хочу давать вабиска даже малейший шанс свалить хотя бы одну из наших машин.
* * *Здание Крылатого Совета в Сааске было достроено еще в те незапамятные времена, когда вера Священной Птицы была лишь одной из десятка вер, существовавших у предков нынешних вабиска — не менее четырех тысяч лет назад. Специалистов это здание, виденное ими на голографиях разведсъемки, поражало сходством с романскими храмами древней христианской веры Земли — приземистые стены с узкими окнами-бойницами поддерживали тяжелый, мрачный купол, украшенный огромной — сотня метров в размахе крыльев — бронзовой фигурой Священной Птицы.
Широкую аллею, ведшую к главным воротам, окружали статуи праведников, мучеников, погибших от рук иноверцев в дни борьбы за истину, окончившейся победой Священной Птицы и ее смиренных слуг во всех северных землях. Посланцы Священной Птицы на земле — яшгайаны — воодушевив вабиска Севера, успешно распространяли веру на юг, в дикие племена, попирая замыслы Пещерного Змея и уничтожая его земных слуг. Уже подготавливалась священная экспедиция в просторы внешнего моря с целью поиска новых земель, новых обращенных в веру. Пали ереси, одно время раздиравшие единство вабиска, ослаблявшие могущество государств Севера — очищенные огнем души еретиков вознеслись к Священной Птице, в ее гнездо. Города вабиска богатели — от Кухлона на востоке до Майтана на западе, от Шаилли на севере до Иппы на юге…
И вдруг все изменилось. Пещерный Змей обрушил на вабиска полчища своих бледноликих, надменных слуг, чьи лица были невыразительны, словно камень, сквозь чьи глаза просвечивало небо. Деловито, оскорбительно не обращая внимания на вабиска, они стали покорять земли — сначала на востоке, потом — все дальше и дальше, переваливая горные хребты, двигаясь к морю, которое называли они Черной Чашей. В лесах и степи расползались они, словно страшная болезнь, словно мор, невероятно быстро на чудовищных машинах. Они прельстили души многих правителей и переманили их на свою сторону земными благами. Они рубили лес, строили дороги, селились везде, где ступала их нога, уничтожая тех, кто сопротивлялся, с обидной легкостью из оружия, дарованного им их господином Пещерным Змеем. Они множились и плодились, и вместо каждого убитого появлялись десять живых: таких же надменных, с таким же оружием, на таких же машинах или сильных, быстрых, злых и выносливых животных — конях. Они захватили Иппу, убили святых яшгайанов и сожгли посланный на выручку флот. Они перерезали древние торговые пути. Их корабли плыли по воздуху и бросали гром, взрывавшийся в сотни раз сильнее пороха. Наконец совсем недавно бешеный ненавистник Священной Птицы, убийца с прозрачными глазами, Йовженко-Змай, взял и сжег дотла Кухлон, поднял над ним черно-желто-белый флаг своей страны, как он сделал это несколько лет назад с Иппой.