…Примерно через час он закончил составлять свою личную карту и придвинул распечатки отчетов генерал-губернатора о взятии Иппы — но решил выйти попить чего-нибудь.
В зале был только Степка. Он слушал какую-то музыку и любовно разбирал ИПП.
— Что слушаешь? — осведомился Игорь, пытаясь найти что-нибудь жидкое среди остатков обеда.
— Рэп, — отозвался Степка, — в фонотеке нашел.
— А, негритянский примитив начала XXI века, — равнодушно сказал Игорь, открывая пакет сока. — Жарко… Борис Моисеев, да?
— Почему, Дэцл, — удивился Степка. — Моисеев же не рэпер. И потом, он голубой, ты знаешь?
— Разве? — удивился и Игорь. — Нам говорили в курсе "Коллективное бессознательное в истории, цивилизации XX века"… А почему голубой, он вроде в таком белом выступал, я запись помню.
— А-аммх… — Степка закашлялся, удивленно меряя Игоря взглядом. — А ты что, все помнишь, чему в школе учили?
— В лицее… Конечно, иначе зачем учиться?
Игорь влил в себя не меньше половины пакета сока и, переведя дух, спросил:
— А Зиг где?
— Пошел в спортзал — боится, что драться разучится.
Игорь сделал еще один большой глоток и вдруг спросил:
— Степ, у тебя девушка была?
Степка выключил музолу. Положил ногу на ногу, поднес к глазам прицел, потом посмотрел на Игоря:
— Нет, — спокойно ответил он. — Девчонки у меня не было. Никогда.
Игорь допил сок и точным броском отправил пакет в утилизатор. Если честно, он не поверил Степке — да что там, просто почувствовал, что тот лжет. Лжет с непроницаемым лицом, очень искренне… для XXI века. Игорь, дворянин Третьего века Г.Э., легко понял — лжет. Но по этой же причине — будучи дворянином Третьего века Г.Э. —не подал виду. Расскажет, когда захочет и если захочет.
— Я пойду еще поработаю, — сказал Игорь. Степка поинтересовался:
— Помочь?
— Ты карту читаешь? — осведомился Игорь.
— Любую и сразу, — с готовностью сказал Степка.
— Тогда пошли, — кивнул Игорь.
Пришелец из прошлого уже достаточно хорошо научился разбираться с современной аппаратурой. В своем времени он приобрел навыки работы с компьютерами. Конечно, допотопные машины — Игорь видел такие в музеях — работавшие от сети с помощью механической клавиатуры, с моноплоскостным экраном, не шли ни в какое сравнение даже с простеньким «Опусом», что уж говорить о «Шлеме» или "Финисте+". Кроме того, Степка признался, что нейрокомпьютеры пугают его наличием индивидуальности — в его время (точнее, чуть раньше) было полно книг и фильмов о "бунте машин".
Какое-то время он работал молча, потом вдруг спросил:
— Игоряха, а кто такой Вадим "Кулак"?
Игорь тяжело вздохнул, отрываясь от бумаг:
— Где раскопал?
— Микрофильм попался. Так кто?
— Мой чокнутый дедуля, — с ненастоящим раздражением ответил Игорь. — Ведь сам же догадался, чего спрашивать?!
— Так он у тебя герой…
— Чокнутый он, а не герой, я же говорю, — гордо сообщил Игорь, словно говорил, что его дед — лауреат Премии Третьякова (кстати — так оно и было, в области физики за 183 год). — Сорок лет было, сыновьям — восемнадцать и шестнадцать, отец был младшим… Бросил все — и сорвался на Багровую, ее тогда только-только открыли — с дайрисами воевать, а то без него там никак — молодость вспомнил! Решил, что не навоевался, — Игорь усмехнулся. — Вот такие дела.
— Ты его хорошо помнишь? — Степка оперся подбородком на кулак.
— Нет, что ты… Мне семь лет было, когда он там же, на Багровой, погиб, да и до этого прилетал всего раза три… Помню, что, когда он хохотал, у нас парадная люстра звенела. Еще как-то привез комплект доспехов туземца с Нова-Гоби, они до сих пор целы… — Игорь улыбнулся.
— Он был, как на голографии?
— Не читал я эту книгу, я знаю, про какую ты говоришь, — досадливо ответил Игорь. — Ее по заказу писали, уже после его смерти… Но ни я, ни дядя Женя, ни отец на него не похожи. Мы все — настоящие Муромцевы, у нас все такие вот, темные и смуглые… А дед был похож на какую-то шведку, мою пра-пра в пятой степени, еще во время Первой Галактической тогдашний мой предок ее спас в бою и женился… Короче, дед был два с хвостиком метра ростом, почти центнер весом и рыжий, как огонь, начисто без седины… — Игорь вздохнул, его глаза загорелись: — Знаешь, что он сделал однажды? Он еще молодой совсем был, штабс-капитан штурмовиков… Тогда воевали со сторками на их колонии, на Сорриали… Так вот дед боевую машину опрокинул — в одиночку, голыми руками… А потом еще он гостил у нашего родственника в латифундии, на Раде. Там коляска понесла — конный экипаж прогулочный — и на людей, так дед выскочи и кулаком, — Игорь показал крепкий небольшой кулак — в грудь коню. И наповал, кости вмялись внутрь… Страшной силы был человек. Ему еще в лицее запретили спарринги с живым партнером. А на Луне-87 он однажды на спор со скиуттом, каким-то там их чемпионом по рукопашке, схватился — и того чуть живого унесли…
Игорь вошел во вкус воспоминаний. Степка с искренним интересом слушал, по временам задавая вопросы. А Игоря так и подмывало подробней расспросить приятеля о его жизни — не в интернате, где он жил и учился по мере сил, а вообще о Безвременье, о Третьей мировой и Серых войнах. Игорю и Первая Галактическая-то казалась чем-то вроде древней истории, а уж те времена… Но Игорь осознавал, что Степка может и не захотеть разговаривать — все-таки там, в его времени, остались ядерные грибы, погибшие родители, голод и многое такое, о чем не слишком приятно вспоминать. Продолжая говорить, Игорь задумался: а ведь и он тоже, если подходить непредвзято, вырос на бесконечной войне, охватившей немалый кусок Галактики — но это на нем лично никак не отразилось. И на жизнях подавляющего большинства землян — тоже… Во всяком случае, Землю никто не бомбил, не атаковал, не жег — да и не удастся никому пробиться через минные поля, плавающие вокруг Солнечной системы, через бесчисленные охранные системы и множество патрульных эскадр, берегущих покой метрополии, планеты-матери…
Может быть, Игорь все-таки решился бы спросить. Но дверь вдруг распахнулась, и вбежал Женька — так, словно все вабиска Сумерлы гнались за ним по пятам.
— Что, уже пора лететь? — весело спросил Игорь, поднимаясь на ноги. Женька с трудом проглотил что-то шипастое, комковатое, перекосил лицо и сказал голосом неисправного спикера:
— Ребята, отца Борьки убили.
5.Крокозубов было пять, и они вышли из леса совершенно неожиданно, отрезав от фермы Озерных тех, кто работал в поле. У мужчин было оружие, но охотничьи дробовики не могли свалить жутких чудищ. Одно все-таки пристрелили, но старший Озерных, его брат и тринадцатилетний сын старшего, Тимка, были разорваны в клочья. И неизвестно, что произошло бы дальше, не появись «вертушка», в которой находились есаул Утесов и Теньков, волостной атаман. Они посадили машину на поле и огнем ротора прикрыли убегающих людей. Но раненый крокозуб смял вертолет, как человек сминает ногой консервную банку. Теньков успел выскочить, однако и он бы погиб, если бы выбежавшие с фермы люди не начали стрелять из ИПП. Они добили подранка и уложили последнее животное. Теньков в это время уже вытаскивал Евгения Олеговича из гнутых остатков вертолета…
…Когда Ка262бис с ребятами приземлился на перепаханное поле между заглушенным трактором с высоко поднятым модулем распылителя и тушей крокозуба, обугленной до состояния жаркого — есаул Утесов был жив. Теньков стоял около него на коленях, женщина с фермы что-то делала с переносным регенератором. Игорь не хотел пускать Борьку, но тот отшвырнул Игоря с такой силой, что сбил с ног — и побежал через поле. Остальные ребята бросились за ним…