По крайней мере, он приедет.
Черт побери, пусть он явится в сопровождении эскорта из девушек в бикини, лишь бы приехал сам.
Ее враждебность по отношению к нему уже давно растаяла. Ронни могла думать только об одном: как замечательно будет увидеть его снова.
ГЛАВА 25
Настал торжественный день. Ронни готовилась к вечеру как никогда долго и тщательно. Ее не смущало, что в Седжли соберется больше пяти сотен гостей, что ожидается, как обычно, присутствие прессы, что миллион непредвиденных случайностей может испортить праздник.
И о собственной внешности ей не приходилось беспокоиться. Она знала, что выглядит безупречно. Она надела огненно-красное платье из джерси от Айзека Мицрахи, усыпанное бриллиантами, которые переливались при каждом ее движении. Платье от груди и почти до колен облегало ее тело как вторая кожа, а ниже оно рассыпалось в бесчисленных алых складках в стиле фламенко. Платье это и само по себе любая женщина назвала бы сногсшибательным. Огненно-красные же атласные босоножки на трехдюймовых каблуках, бриллиантовое ожерелье и серьги делали Ронни совершенно неотразимой.
Пожалуй, Том сказал бы, что такой наряд слишком сексуален – для жены сенатора. И Ронни признала бы, что в этом случае он был бы прав.
Осмотрев себя в огромном зеркале, целиком занимавшем одну из стен туалетной комнаты, Ронни осталась довольна.
Волнистые блестящие волосы красиво обрамляли лицо. Она смело подвела глаза, как делала это прежде, пока Том не приговорил ее к блеклым тонам. Кожа ее оставалась молочно-белой, и только щеки были слегка подрумянены. Губную помаду она подобрала в тон платью.
Короче говоря, она была неотразима.
Она еще не успела покинуть туалетную комнату, когда заиграл оркестр. Только что стемнело. Стоял чудесный августовский вечер. Все было готово к празднику.
Ронни знала, что Льюис будет встречать гостей у входа. Словоохотливый от природы, он в подобных церемониях представал во всем своем великолепии.
Дороти наверняка рядом с ним, также принимает поздравления. Ронни никогда не сыграть роль хозяйки торжества с таким достоинством и величавостью. Марсден, его жена Эванджелина, Джоанн, Лора и их мужья будут весь вечер сновать по дому, проявляя заботу о гостях. За долгие годы все родичи Льюиса выучили назубок свои роли.
Ронни еще не имела достаточного опыта участия в традиционных семейных торжествах. Если она вовсе не выйдет из своей комнаты, гости и не обратят внимания на ее отсутствие.
Нет. Она успела побывать на многих церемониях и знала, что оценивающих взглядов ей не избежать. Девяносто процентов тех, кто явится сегодня в Седжли, когда-то поддерживали хорошие отношения с Элеонор.
Однако в своей комнате она не останется, и пусть хоть двадцать сумасшедших фанатичек швыряют в нее банки с краской.
Она отворила дверь, вышла в коридор и начала спускаться по парадной лестнице. Платье тихо шуршало при каждом шаге. Возбуждение с каждой минутой возрастало.
Сегодня здесь будет Том.
ГЛАВА 26
Когда он увидел ее, солист джаз-банда надрывался: “И я задохнусь, увидев тебя…”
Слова песни до смешного точно описывали состояние, в котором оказался Том. Вот только смеяться ему не хотелось, поскольку чувствовал он себя так, как если бы лошадь лягнула его в солнечное сплетение.
Вылетая в Джексон, он считал, что достаточно защищен перед встречей с Ронни. Явившись в Седжли, он сразу понял, как жестоко ошибался.
При первом взгляде на нее он захотел ее до боли.
Он задыхался в буквальном смысле слова. Глядя на нее, он забывал дышать.
Несколько секунд она стояла на ступенях, положив одну руку на перила и наблюдая за веселящейся публикой. Затем спустилась к гостям. Держалась она очень прямо, шла, высоко вскинув голову. Фотовспышки, сверкающие со всех сторон, и сотни японских фонариков, развешанных на деревьях, выхватывали из темноты ее платье и делали ее фигуру похожей на движущийся столб пламени. Волосы ее развевались, открывая тонкие плечи. Бриллианты на шее и в ушах сверкали. Лед и пламень. Такой в этот вечер была Ронни.
– Это еще кто? – спросила Диана.
Она тоже смотрела – с легким неодобрением – на Ронни; должно быть, она проследила за направлением застывшего взгляда Тома. Милая, дорогая Диана – она тоже была прекрасна. Только днем она побывала в салоне красоты, и голубое вечернее платье шло к ее пышным белокурым волосам.
– Миссис Ханнигер, – отрывисто ответил Том, едва сумев отвести взгляд от Ронни и посмотреть на свою спутницу. – Хочешь еще выпить?
– Миссис Ханнигер? Жена сенатора?
Голос Дианы прозвучал на октаву выше, чем обычно. Она проигнорировала предложение выпить, словно понимая, что оно было сделано лишь для отвода глаз. Когда она повернула голову, Том понял, что она следит за передвижением Ронни среди толпы. Вдруг она хихикнула.
– Ну да, это она. Понятно, что о ней кое-что рассказывают. На фотографиях она выглядит… куда скромнее.
– Наверное, сегодня у нее отказали тормоза. – Том старался говорить безразлично и не смотреть больше в сторону Ронни. – Потанцуем?
Не дожидаясь ответа, он поставил свой стакан на ближайший столик и потянул Диану на танцевальную площадку. Организаторы празднества устроили в Седжли три танцплощадки, и все они постепенно заполнялись парами.
И я задохнусь, увидев тебя…
Нет, он не задыхался, видя Диану. Его не волновало ее тело, ее грудь, прижимающаяся к его груди, ее бедра, касающиеся его бедер. Он не чувствовал ничего. Nada[5].
Им владело одно лишь чувство: жаркое стремление к Ронни.
К счастью, он уже не видел ее в толпе.
Вновь Том увидел ее лишь через два часа.
Том с Дианой в обществе Кенни и Энн бродили по площадкам – скорее зрители, а не участники торжества. Тому удалось незаметно увести своих друзей от главного шатра, где резали именинный торт и произносили тосты. Том понимал, что ему требуется время, чтобы собраться перед неизбежной встречей с Ронни.
Он бы немедленно уехал, если бы только у него нашелся подходящий предлог. Но предлога не находилось.
Вечер был теплый и ясный, угощение выше всяких похвал, танцевальная музыка подобрана со вкусом. На заднем газоне были разбиты шатры; в левом – буфет, в правом – бар, в центре – стол с праздничным тортом. Джаз помещался на каменном дворике недалеко от дома, но сложная акустическая система разносила звуки по всему саду. Между шатрами и вдоль зарослей жимолости были проложены дорожки, вымощенные кирпичом. Повсюду горели ароматические светильники, придающие романтическую таинственность пейзажу и одновременно отпугивающие комаров. С центральной танцплощадки доносилось журчание фонтана.
Именно там Том и нашел Ронни.
Он прогуливался по одной из дорожек, когда его кто-то окликнул. Обернувшись, он увидел своего старого школьного товарища Марсдена, его жену Эванджелину, пышнотелую блондинку, с которой он встречался много лет назад, но так и не познакомился ближе, и Джоанн с мужем.
– Том! – завопила Джоанн и заключила его в объятия.
Странно было думать о том, что когда-то он едва на ней не женился. Сейчас он едва припомнил ее. Ей, должно быть, уже лет тридцать пять. Волосы ее сохранили вороной отлив, хотя были теперь коротко подстрижены. Ее тело казалось еще более поджарым и мускулистым, чем в юности.
– Отлично выглядишь, – сказал Том, когда Джоанн отпустила его, и даже не покривил душой.
Она кинула на него быстрый оценивающий взгляд.
– Ты тоже. Помнишь Сида?
Ее долговязого, улыбчивого мужа Том совершенно не помнил, однако кивнул и в свою очередь представил Диану, Кенни и Энн.
В течение нескольких минут трое старых друзей обменивались информацией о своих семьях и детях, издавая при этом удивленные восклицания.