Будущий донор крякнул.
- Ну, повезло моей старушке! Но она заслужила, добра от меня мало видела, в натуре. Да и для меня депутат что-то расщедрился. Не иначе, хотите меня раньше срока уходить? Или кинуть?
- Нет, - покачал головой Краюшкин. - Не беспокойтесь, все абсолютно безопасно и законно. Если хотите, я дам вам возможность пообщаться с другими донорами - студентами. Живут сейчас припеваючи, не испытывают совершенно никаких неудобств. А до того как мы им помогли, мыкались голодные по углам.
- Да ладно, просто бабки предъявите, - заявил Щербина. - И вперед.
- Деньги при вас? - поинтересовался Краюшкин.
- Нет, конечно, - ответил Говоров. - Я не думал, что можно вот так, сразу.
- Почему нет?
- А подготовка? Неужели все настолько просто?
- Совсем не просто, но вполне доступно. Если хотите, я покажу вам аппаратуру. Донору будет полезно подготовиться к процедуре заранее.
- Ну, пойдем, - с легким испугом в глазах заявил Щербина. - Может, оно мне и не надо?
Говоров поморщился. За тот неполный день, что он был знаком с потенциальным донором, Щербина успел ему порядком надоесть. Или раздражение вызывали не повадки и высказывания уголовника, а неосознанное чувство вины, которое испытывал сам Альберт Игоревич? Вроде бы ничего особенного Щербина не говорил. Только смотрел иногда многозначительно, и жесты его были еще красноречивее слов. А по поведению казалось, что Говорова он одновременно презирает и боится, хочет обмануть, но не знает как.
Изобретатель привел посетителей в небольшую комнату с множеством аппаратуры и двумя кожаными креслами. Но в первую очередь в глаза бросались не кресла и не аппаратура, а стены комнаты. Они были обшиты красными медными листами.
- Помещение нужно экранировать, - объяснил Краюшкин. - Медь для этой цели весьма подходит. Лучше бы серебро, но на серебро пока денег нет. Да и доноры норовили бы кусочек от стены отколупнуть.
По лицу Щербины было заметно, что он был бы не прочь разжиться и медью, но сдерживается из страха быть пойманным.
Рядом с одним из кресел находился большой медный колпак с какой-то сложной начинкой. Поверх колпака также было закреплено несколько блоков разного размера и формы. За эстетикой изобретатель явно не гнался - выглядел колпак кустарно, без претензий на технологичность.
Перед другим креслом стояло вогнутое зеркало, а на подлокотниках располагались крепления вроде кандалов.
- Не нравится мне это, - кивнул на кресло Щербина.
- А это не для вас, - ответил Краюшкин. - Ваше кресло со шлемом. И в процессе передачи vis vitalis вы будете испытывать только приятные ощущения. Жить - хорошо. Тратить жизненные силы - приятно. А вот рождаться заново - больно, поэтому господину Говорову придется испытать довольно много неприятных эмоций и напрячь всю свою волю. Но с этим, я полагаю, проблем не возникнет.
- Не возникнет, - согласился Альберт.
- Так, а со мной что будет? - поинтересовался Щербина. - И сейчас, и потом?
- Вас облучат, - объявил Краюшкин. - Хотел бы я сказать, что процедура безопасна для здоровья, но это не совсем так, точнее, совсем не так. Ваша жизненная сила будет приходить в упадок, и вы должны четко это осознавать и не противиться. Иначе возможны накладки. Но гарантирую вам, что непосредственно после процедуры серьезные заболевания прогрессировать не будут, более того, симптомы имеющихся на время пропадут. Несколько понизится жизненный тонус. И вы постареете - буквально в течение нескольких дней. Но оставшуюся жизнь будете жить так, как договоритесь с реципиентом. То есть с Альбертом Игоревичем.
- Помимо разового вознаграждения, я буду выплачивать донору пенсию. Скажем, в размере средней зарплаты по стране, - вздохнув, сообщил Говоров.
- А ты меня не грохнешь, чтобы деньги не тратить? - насторожился Щербина. - С деньгами-то я лег на дно, и все дела. А тут - домик, мама... Сети плетешь?
- Я не бандит, господин Щербина, - устало ответил депутат.
- Когда деньги на кону, и порядочные себя по-разному ведут, - скривился будущий донор. - Ну да ладно, разберемся. Завтра бабки приготовишь, депутат? Я готов жертвовать здоровьем.
- Деньги будут, - кивнул Альберт.
- Помните: вы должны реально желать помочь, - повторил для Щербины изобретатель. - Все движения vis vitalis контролируются приборами.
- Да не лечи. Понял. Не тупой.
- В таком случае, до встречи. А с Альбертом Игоревичем я хочу еще перекинуться парой слов.
- Подожди меня в машине. Поедем ужинать, - приказал Говоров.
Когда донор ушел, Краюшкин по-родственному взял Альберта Игоревича под руку и повел из лаборатории к себе в кабинет. Там он достал из шкафчика квадратную бутылку виски, два фужера, налил себе и Говорову.
Полагая, что речь пойдет о деньгах, Говоров молчал, предоставляя инициативу изобретателю, смаковал двенадцатилетнее виски. Но Краюшкин заговорил не о вознаграждении, а о своей теории.
- Понимаете ли, Альберт Игоревич, на самом деле атрибуты человека современного общества - богатство, власть, интеллект - иллюзорны. Яснее всего это может осознать больной индивидуум. И деньги есть, и положение в обществе, и ум - но случись что-то со здоровьем, человек стремительно глупеет, деньги ему уже не нужны, почет и уважение окружающих - тем более. Но и здоровье всего лишь производная. Напрасно материалисты утверждают, что бытие определяет сознание. Более тонкие структуры руководят материальными объектами. Одна из эфирных материй - vis vitalis. Наверное, она не самая мощная, более того, наиболее приземленная. Куда мощнее силы, отвечающие за интеллект, за любовь. Но работать с ними я еще не научился - только слежу с благоговением. A vis vitalis уже могу перекачивать, распределять между людьми. С их помощью, и только с их помощью. Жизненная сила своенравна, ее не отнять насильно.
Краюшкин вынул из ящика стола плитку шоколада - можно было подумать, что какой-то скромный посетитель отблагодарил ею сельского врача-терапевта, - разломил и протянул Говорову несколько кусочков.
- Вот взять хотя бы Фельдмана, - продолжил изобретатель. - Пошел на риск, потому что терять ему было совершенно нечего. Оставалось меньше года. Собирал студентов для участия в опытах по всему городу. Каждому отлично платил. Раздал половину состояния или даже больше. А забирали мы у них крохи: месяц, два, максимум - год. Остались ли эти студенты в проигрыше? Честно говоря, не знаю. Мне кажется, в детстве и юности vis vitalis еще имеет способность увеличиваться. Но даже если и нет - зачем студентам пять лет жизни в нищете, когда четыре года можно прожить в достатке? Нужен ли этот нищий год?
- Студенческая жизнь - самая счастливая, - тихо сказал Говоров. - Я в это время тоже был далеко не богат, а вспоминаю жизнь в общежитии с удовольствием.
- Верно. Только мы отняли у студентов год старости, а не студенческой поры. А молодые их годы сделали гораздо счастливее. Понимаете?
- Пожалуй, понимаю. Так, может, и мне лучше к студентам обратиться?
- Не стоит. Очень дорого. К тому же таким образом мои эксперименты рано или поздно привлекут слишком много внимания. Официальная медицина и ее приспешники сделают все, чтобы остановить их, а меня упрятать в тюрьму или в сумасшедший дом. Пока я не могу тягаться с ними на равных.
- Поэтому вы и предлагаете свои услуги сильным мира сего? - догадался Альберт. - Деньги для вас не главное, нужна поддержка?
- Деньги тоже нужны, - заявил Краюшкин. - Власть без денег и деньги без власти мало значат. Так что бродяга надежнее.