— Но это будет сердце мальчика, правда?
— Я как-то читала, что при пересадке пол не имеет значения. Это может быть сердце как мальчика, так и девочки.
— Мама, этого не может быть, потому что, если ему пересадят сердце девочки, он будет думать так же, как девочка.
Луису было двенадцать лет, и он постоянно задавал вопросы, на которые не всегда можно было ответить. В семье о мальчугане говорили, что внутри него живет старик. Луис был полной противоположностью своего брата: он был невысокого роста, с каштановыми волосами. Очки в коричневой оправе придавали ему вид зубрилки, что соответствовало действительности.
— Сынок, все это глупости, — ответила ему мать. — Сердце — мотор нашего организма, который никак не связан с полом человека.
— Я боюсь, что Лукас уже не будет таким, как раньше.
— Оставь эти мысли. В данный момент это совсем не важно. Нужно, чтобы прибыло сердце и все прошло хорошо. Однако ясно, что уже ничего не будет, как раньше…
Хавьер вернулся в зал ожидания. Все тут же затихли. Он был бледен. Дрожащие руки выдавали волнение. Даже в самом страшном сне Хавьер не мог вообразить себе подобную ситуацию. Он сел на стул, стоявший в непосредственной близости от двери, и в течение нескольких минут никто не рискнул нарушить тягостное молчание.
С подписанными бумагами в руках Ориана направилась в кабинет координатора. Она постучала в дверь и решительно вошла. Мария говорила по телефону и жестом пригласила Ориану сесть.
— Донор тоже В положительный. Да, конечно, нам очень повезло. Дело оказалось весьма сложным, потому что донором стал иностранец, гражданин Соединенных Штатов Америки, находившийся проездом в Португалии. Получить согласие родственников было непросто.
«Сердце иностранного туриста, находившегося проездом на юге полуострова!» — подумала Ориана, которая делала вид, будто не прислушивается к разговору.
— Оно было единственным совместимым из всех, имевшихся в больницах в радиусе нашего действия, — говорила Мария, передавая данные по телефону. — Повторяю, нам очень повезло. Оно будет здесь через два часа. Да, я знаю, что это наш предел.
Поскольку координатор по трансплантологии использовала в разговоре гораздо больше слов, чем обычно, Ориана поняла, что она ведет переговоры с кем-то из высшего руководства больницы.
— Ожидаю, когда ко мне поступят все документы, — продолжала беседу Мария. — Известно, что донор попал в автомобильную аварию. Да, действительно, его сбила машина, когда он переходил улицу. Он шел по пешеходному переходу, и наехавший на него автомобиль протащил несчастного вперед.
Голос с другого конца провода требовал уточнения деталей.
— Сообщу, как только получу дополнительную информацию. Буду держать тебя в курсе.
Она повесила телефонную трубку и уставилась на Ориану.
— Ты ничего не слышала, не так ли?
— Ну, конечно же.
— Донорство носит анонимный характер. Ты не можешь использовать никакие данные из тех, о которых я говорила по телефону. Если информация просочится, я буду знать о том, чья это вина. Отец парня подписал документы?
— Да, вот бумаги.
— Приготовься к очень тяжелому дню, — сказала Мария, глядя Ориане прямо в глаза.
В зале ожидания друзья Лукаса впервые столкнулись с мыслью о смерти. Джимми, блондин, который внешне выглядел старше, чем остальные ребята, переживал происходящее очень тяжело. Он вообще не мог говорить о болезнях, потому что сразу же начинал чувствовать их симптомы. Сейчас он находился в полубессознательном состоянии, испытывая почти то же, что и человек, которому предстояла операция. У него возникла боль в груди, он был сильно подавлен, что, конечно же, заметили друзья.
— Ты плохо выглядишь! У тебя что-то болит? — спросил Лео. В кругу друзей он был самым сильным во всех смыслах.
Лео был того же роста, что и Лукас, но его руки и ноги отличались более развитыми мускулами.
— Да, у меня болит здесь, внутри, — сказал Джимми, указав рукой на грудь.
— Это нормально, у тебя вот-вот случится инфаркт.
— Не обращай внимания, Джимми! Ты же знаешь, что он зверь, — сказала Сильвия, единственная девушка в группе.
Сильвии еще не исполнилось семнадцати. У нее были длинные светлые волосы, глаза цвета меда и увлечение, импонирующее ее друзьям: боевые искусства.
— Молчите, старики! Похоже, вы забыли о том, что мы находимся в больнице, — произнес Виктор, который был четвертым в группе и единственным, кто мог бы оказаться на месте Лукаса. Вот уже три года, как он начал быстро терять зрение, и болезнь прогрессировала. Неожиданно его глаза стали испытывать макулодистрофию. Виктору уже предсказали будущее: он ослепнет. Сейчас он защищал глаза темными градуированными очками. Виктор был очень светлокожим, одного роста с Сильвией, редкие волосы едва прикрывали макушку юноши.