Однажды вечером, накануне дня, когда Фифи выдавали зарплату, у них отключили электричество. У них не было денег, они не могли разогреть оставшееся со вчерашнего дня рагу или заварить чай. Им пришлось лечь спать пораньше и на голодный желудок.
Фифи заплакала, так как истратила последние несколько шиллингов на чулки и пару журналов. Она чувствовала себя виноватой, ведь из-за ее эгоизма Дэну сегодня пришлось лечь спать голодным, а завтра он даже не сможет выпить чашку чая или побриться. Всхлипывая, она сказала ему об этом и о том, как ей жаль, что так случилось.
Когда он обнял ее и сказал, что все это пустяки, она удивилась, обнаружив, что его лицо тоже было мокрым от слез.
— В этом нет твоей вины, — произнес Дэн. — Я жил так всю свою жизнь, а теперь, кажется, я и тебя вынуждаю жить в таких условиях.
Он крепко ее обнимал, гладил ее волосы и повторял, как сильно он ее любит.
— Но взгляни, что я с тобой сделал! Твоя семья и твои друзья отвернулись от тебя. Ты вынуждена меня содержать. Я чувствую себя ничтожеством.
Фифи сказала, что это не так и что она предпочла бы быть с ним даже без гроша в кармане, чем с кем-либо еще.
— Мне не остается ничего другого, кроме как поехать в Лондон и искать работу там, — мрачно проговорил Дэн. — Я видел, что там есть вакансии, когда ходил в службу занятости. Завтра я первым делом поеду туда и уточню детали.
Фифи сказала, что она не вынесет разлуки, но он поцелуем заставил ее замолчать.
— Послушай, Фифи, — произнес он. — Я должен сделать хоть что-то, прежде чем станет еще хуже. Давай смотреть правде в глаза: с тех пор как мы поженились, у нас все пошло наперекосяк.
— Проблемы были только с работой, — ответила она.
— Не только, и ты это знаешь, — мягко возразил Дэн. — Ты ужасно скучаешь по своей семье и друзьям, которые от тебя отвернулись. Конечно, никто из них гроша ломаного не стоит, если ты для них так мало значила, но это всего лишь мое мнение.
— Ты же не хочешь сказать, что собираешься меня бросить? — испугалась Фифи.
— Не глупи. Я скорее смирился бы с тем, что твоя мать будет спать вместе с нами в одной постели, чем согласился бы расстаться с тобой. Но нам нужно найти какой-то выход из сложившейся ситуации. Что, если мы оба поедем в Лондон и начнем все сначала?
— Я не могу. Здесь моя работа, — запротестовала Фифи.
— Секретарь адвоката может заработать в Лондоне кучу денег, — возразил Дэн. — И я тоже смогу зарабатывать больше. Предположим, что я поеду туда один и найду для нас квартиру, а ты потом присоединишься ко мне, когда будешь готова.
Фифи задумалась. Мысль о переезде в Лондон показалась ей очень заманчивой. Лондон по сравнению с Бристолем был деловым оживленным городом, там столько всего происходило. Раньше она побоялась бы потерять друзей, но теперь они все равно о ней забыли, и к тому же в Лондоне ее не так сильно будут мучить воспоминания о родителях.
— Это было бы увлекательное приключение, — наконец сказала Фифи. — Представь, как мы гуляем по Гайд-парку летним днем или едем в воскресенье на Петтикоут-лейн.
— Лондон шумный, грязный и слишком густонаселенный город, — напомнил ей Дэн. — Жители столицы считают уроженцев западной части Англии провинциалами и думают, что мы все расхаживаем в рубашках деревенского покроя и ковыряем в зубах соломинкой.
Фифи хихикнула.
— Ну, о тебе они так не подумают. Они скорее спросят, где твои лук и стрелы.
— Так ты подумаешь над моим предложением?
— Я уже подумала, — ответила она. — Да, мы поедем туда. Как только ты подыщешь там подходящее жилье.
Неожиданно то, что они лежали в темноте, не имея возможности даже выпить чаю, показалось им не важным. Фифи больше не волновало то, что ее семья невзлюбила Дэна. Он лежал тут, совсем рядом с ней, у него была нежная как у ребенка кожа, и она его любила.
Они поедут в Лондон и прекрасно там заживут. А все остальные могут катиться к черту.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Фифи медленно поднималась по лестнице дома номер четыре на Дейл-стрит, с беспокойством рассматривая кошмарную оранжево-коричневую краску на дверях и обои, настолько старые, что невозможно было разобрать рисунок. Дэн бодро шагал впереди, с энтузиазмом перечисляя преимущества Кеннингтона. Главным и, похоже, единственным из них было то, что этот район находился недалеко от центра — всего пару остановок на метро в направлении Вест-Энда.
Фифи видела, что когда-то это был очень хороший район, судя по большому количеству внушительных просторных домов, расположенных вдоль главной дороги. Но, как и в Сент-Паулсе в Бристоле, престижным этот район считался до тех пор, пока отсюда не выехали представители среднего класса. Сейчас огромные дома были ужасно запущены, сады завалены мусором, и, судя по количеству народа, в праздности восседающего на крыльце, в основном поделены на крошечные квартиры и комнаты.
Фифи обратила внимание на зияющие промежутки, там, где некоторые из домов рухнули во время бомбежек. Вместо того чтобы отстроить дома заново, эти места превратили в свалки для старой мебели и матрасов. Фифи также заметила, что все магазины (а их было здесь множество) были какими-то запущенными и обшарпанными. По ее мнению, городскому совету стоило бы повесить табличку «Только для бедных», так как здесь совсем не было дорогих магазинов, зато было удручающе много забегаловок, пабов и магазинов подержанной одежды.
Но даже если некоторые улицы Кеннингтона и могли похвастаться богатым прошлым, то Дейл-стрит к их числу явно не относилась. Создавалось впечатление, что ее проектировали в Викторианскую эпоху, преследуя цель разместить как можно больше людей на наименьшей площади. Возле некоторых домов даже не было палисадников.
— Ну вот мы и пришли! — бодро сказал Дэн, когда они поднялись до последнего лестничного пролета, хотя это и так было ясно. — Это почти полностью изолированная квартира. По-моему, остальные съемщики ведут себя тихо, я от них еще ни звука не слышал.
Фифи смотрела на узкую сезалевую циновку на лестнице, пытаясь определить ее возраст. Дом был чистым, в том смысле, что здесь не было пыли или мусора, и, как сказал Дэн, очень тихим, но, на ее взгляд, мало чем отличался от трущоб.
Она посмотрела вверх, на лестничную площадку. Там стояли старая газовая печка и такая же старая раковина с крохотной газовой колонкой над ней. Фифи поняла, что это и была их новая кухня.
— Я мог бы повесить на стену кухонный шкафчик, в котором будут храниться все наши кастрюли и сковородки, — предложил абсолютно счастливый Дэн. — А еще я подумал, что надо бы отремонтировать складную столешницу, чтобы было где готовить. Кроме того, нам нужна вешалка для полотенец и полочка для туалетных принадлежностей.
Фифи одолела последние несколько ступенек и схватила его за руку.
— Я не буду мыться в кухонной раковине! — возмущенно воскликнула она.
— Да сюда никто не поднимется, кроме нас, и, кроме того, я могу сделать ширму вот здесь, — сказал Дэн, положив одну ладонь на перила, а другую на стену. — Это создаст более интимную обстановку.
— Кухонной раковине это все равно не поможет. Она предназначена для мытья грязной посуды и сливания воды с макарон, — возразила Фифи. — Мне жаль, Дэн, но я просто не смогу здесь жить.
Дэн помрачнел.
— Я знаю, это не совсем то, к чему ты привыкла, Фелисити. Но это лучшее, что я смог найти.
Он называл ее полным именем, только когда хотел показать, что она ведет себя слишком высокомерно, но обычно это делалось с целью ее подразнить. Сейчас же он был совершенно серьезен.
— Да ладно тебе, Дэн, — пошла на попятную Фифи. — Я знаю, что эта квартира дешевая, а жилье в Лондоне на вес золота, но посмотри на все это! Подумай сам, ну не могу же я жить в такой ночлежке.
Она даже не захотела взглянуть на комнаты. Того, что она уже увидела, было вполне достаточно, чтобы сбежать.
— Пожалуйста, попробуй посмотреть на все это волшебным взглядом, — попросил Дэн, погладив ее по щеке.