— Подожди меня здесь на тот случай, если я вдруг не смогу попасть в дом Маклов через заднюю дверь, — попросила Фифи, глядя сверху на Мэтью. — У них во дворе есть что-нибудь, по чему я могла бы спуститься?
— Там куча всего, — сказал мальчик, широко улыбаясь. — Но в основном там мусор.
Если бы Фифи не переживала так за Анжелу, она была бы в бешеном восторге от прогулки по стене, напомнившей ей о вылазках за яблоками в детстве. От посторонних взглядов ее закрывали деревья, но, раздвинув ветви, она могла заглянуть во дворики и даже в те комнаты, где не было тюлевых занавесок. Возле дома номер десять был сильно заросший сад, весь в кустах ежевики. Пожилая пара, раньше обитавшая там, переехала в дом престарелых, вскоре после того как Дэн и Фифи поселились на Дейл-стрит. Сын стариков приходил раз в неделю, чтобы проверить, все ли в порядке, и сказал Фрэнку, что не хочет расчищать сад от ежевики, так как она мешает детям Маклов забираться в дом. Фифи надеялась, что в саду у Маклов нет таких зарослей, — ей не хотелось исцарапаться.
К счастью, хотя в саду Маклов и росла ежевика со стороны квартиры Иветты и дома номер десять, зато в самом центре была расчищена широкая площадка. Как и сказал Мэтью, там было полно всякой всячины, по которой можно спуститься со стены. Ящики из-под пива и доски образовывали импровизированную лестницу. Фифи спустилась очень осторожно: она не была уверена в надежности конструкции, а вокруг валялись разбитые бутылки, консервные банки с зазубренными краями и другой мусор.
Она благополучно ступила на землю, сморщив нос от отвратительного запаха гниющего мусора и мочи, и направилась к задней двери, мимо старых автомобильных сидений и матраса с торчащими наружу пружинами. Дверь оказалась не заперта, но ее пришлось сильно толкать, так как с обратной стороны что-то стояло. «Что-то» оказалось всего лишь ящиком из-под пива. Как только дверь приоткрылась, Фифи увидела его и отодвинула в сторону. Затем она вошла в дом.
В первую секунду Фифи чуть было не повернулась и не побежала обратно — от вони у нее перехватило дыхание, но затем, зажав нос рукой, она осторожно пошла дальше, стараясь не смотреть на кучи мусора.
Она никогда раньше такого не видела. Кухня была завалена грязной посудой, пустыми пивными бутылками, упаковками от фастфуда, окурками, бутылками со скисшим молоком и пустыми консервными банками. Кастрюли с пригоревшей едой стояли на полу, среди одежды, обуви и старых газет. Фифи не могла себе представить, что здесь можно хотя бы заварить чай, не то что приготовить обед. Не желая задерживаться в кухне, Фифи прошла в холл.
Здесь царила зловещая тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух. Фифи открыла дверь в следующую комнату и увидела прямоугольный стол, уставленный пивными бутылками, стаканами и подносами, посреди которых красовалась наполовину опустошенная бутылка шотландского виски. Вокруг стола стояло восемь стульев, и Фифи поняла, что именно здесь и проводятся «карточные турниры».
Переднюю комнату она знала довольно хорошо, так как часто видела ее из своего окна, но при ближайшем рассмотрении комната оказалась еще более отвратительной. На полу стояли грязные тарелки и чашки, а ободранный и покрытый пятнами диван, как и стулья, был завален грязной одеждой. Здесь стоял большой телевизор и длинная радиола, вся в окурках, с круглыми следами от чашек и стаканов.
Фифи пошла дальше и поднялась наверх, попутно заглянув в каждую из трех спален. Все они были в ужасном состоянии. Кровати напоминали кучи грязного тряпья, от запаха приходилось зажимать нос пальцами, а свет, просочившийся через одеяла на окнах, казался неприветливо серым. Фифи даже не отважилась заглянуть в ванную.
Наконец она добралась до последнего этажа. Ковер был только на первом этаже, в комнате с телевизором, и шаги Фифи гулко звучали по голым доскам. Везде валялись кучи мусора, комки пыли и даже хлебные корки.
— Анжела! — позвала она. — Это я, Фифи!
Ее голос тревожным эхом разнесся по дому, и сердце Фифи застучало от страха. Она боялась, что входная дверь сейчас откроется и Альфи застанет ее здесь.
Наверху еще сильнее воняло мочой, и гудение мух было громче. Сначала Фифи пошла в переднюю комнату, так как часто видела, как Анжела выглядывала из этого окна. Но она оказалась пустой, не считая двух кроватей, придвинутых одна к другой, с конечно же грязным бельем. На полу лежала резиновая кукла без одной руки — единственная замеченная в доме игрушка.
Осталась только одна комната, и Фифи, мучимая недобрым предчувствием, открыла последнюю дверь.
Она собрала все свое мужество и перешагнула порог, но сразу же отшатнулась от налетевших на нее мух. Фифи удалось рассмотреть спинку старой железной кровати с причудливыми медными шишечками. Сквозь прутья виднелась фигурка, укрытая неожиданно чистой простыней.
— Анжела! — позвала Фифи, медленно подходя ближе.
Это без сомнения была она, судя по росту и прядям волос цвета пакли, выбившимся из-под простыни. Но Фифи все равно боялась приподнять простыню. В висках у нее стучало, и сердце выскакивало из груди от страха. Ей хотелось бежать куда глаза глядят, но она знала, что должна заглянуть под простыню.
Вонь, наполнявшая весь дом, здесь была еще сильнее — отвратительный тяжелый запах мочи, пота и плесени. Но тут пахло еще чем-то, чем именно, Фифи не могла определить, и это пугало ее больше всего.
Но со всем этим нужно было покончить как можно быстрее, и Фифи резко сдернула простыню.
— О нет! — воскликнула она, от ужаса прикрыв рот ладонью.
Это была Анжела, совсем голая.
Руки и ноги у нее были раскинуты в стороны, как у морской звезды, а рот широко открыт. Бедра и живот девочки были в синяках и засохшей крови. Даже не прикасаясь к ней, Фифи поняла, что Анжела мертва.
Некоторое время Фифи могла только в ужасе смотреть на ребенка. Глаза девочки были закрыты, на лице застыло страдание. Анжела была такой худой, что сквозь бледную кожу проступала каждая косточка. Ее маленькая вульва была опухшей и красной.
Фифи затошнило. Она повернулась и, сбежав по лестнице, распахнула входную дверь.
— Вы нашли ее, миссис Рейнолдс? — раздался голос Мэтью.
Фифи почувствовала, что ее сейчас вырвет, и инстинктивно постаралась скрыть это от мальчика.
— Да, я сейчас пойду куплю ей чего-нибудь, — с трудом проговорила Фифи. Затем, глубоко вдохнув и стараясь успокоиться настолько, чтобы Мэтью ничего не заподозрил, она быстрым шагом направилась в конец улицы, где был телефонный аппарат.
Казалось, прошел целый час, пока приехала полиция, хотя на самом деле прошло не больше десяти минут. Фифи сообщила им о происшедшем, назвала свое имя и адрес и, покачиваясь, отправилась к себе домой. К счастью, Мэтью и других мальчиков на улице уже не было, так как, подойди они к ней, Фифи могла бы не сдержаться и все им рассказать. Она испытывала потребность поговорить хоть с кем-нибудь, просто потому, что держать весь этот ужас в себе было невыносимо. Но на улице не было ни души, и, кроме того, Фифи знала, что лучше ей держать язык за зубами, пока полиция все не проверит.
Она еле успела добежать до ванной, когда ее затошнило. Ноги Фифи были как ватные, она дрожала от холода как осиновый лист, словно сейчас была зима. Фифи с трудом добралась до своей квартиры, завернулась в халат и начала ждать.
Странно, но Фифи, столько времени проводившая у окна, сейчас не могла себя заставить выглянуть на улицу. Она видела перед собой Анжелу, лежащую на кровати, чувствовала этот ужасный запах и слышала жужжание мух. Фифи уже не могла плакать, а только испытывала раскаленную добела ярость.
Даже когда по улице с ревом промчалась первая полицейская машина и раздался визг тормозов, она не смогла встать с места и посмотреть. Она оставила дверь в дом Маклов приоткрытой и теперь представляла, как полицейские осматривают все то, что пришлось увидеть ей.
В детстве Фифи всегда жаждала приключений. Она часто представляла себе, как спасает старушку из горящего дома или прыгает в затянутую льдом реку, чтобы вытащить тонущую собаку. Она хотела стать героиней, чтобы все аплодировали ее мужеству, чтобы на нее все смотрели и говорили о ней.