Но как она могла справиться с навязчивыми мыслями, поселившимися в ее мозгу, если у нее не было никакой возможности рассказать о них кому-нибудь? Ей также было необходимо разобраться в том, что произошло, выяснить, чья это вина и что стало причиной убийства. И пока она не докопается до истины, она не сможет спать спокойно. Дэн ведь всегда понимал ее с полуслова, почему он не мог понять ее сейчас?
Но не только Дэн не желал с ней говорить. Каждый раз, увидев Фифи, мисс Даймонд ссылалась на спешку. Фрэнк не отвечал ей, когда она стучалась к нему в дверь. Стэн печально улыбался, но разговор не поддерживал, а Иветты, кажется, никогда не было дома.
Фифи не сомневалась, что их всех занимали те же мысли и вопросы, что и ее. Если Маклы убили Анжелу, то что они собирались затем делать с телом? Похоронить в саду? Одолжить у кого-нибудь машину или фургон и выбросить где-нибудь труп девочки? Какую историю они намеревались сочинить, чтобы объяснить исчезновение Анжелы? И интересовался ли кто-то ребенком настолько, чтобы задавать вопросы, если бы она исчезла?
И если девочку убили не Маклы, что тогда произошло в доме номер одиннадцать? Кем были все эти люди, имена которых Альфи отказывался назвать? Этот водоворот вопросов сводил Фифи с ума.
В девять часов утра Фифи услышала, что мисс Даймонд подметает лестницу. Она всегда подметала там каждую субботу, от своей лестничной площадки до входной двери. Когда они только въехали, Фифи как-то вызвалась ей помочь, но мисс Даймонд отказалась, заявив, что это ее работа. Когда Фифи сломала запястье, соседка начала подниматься к их квартире и подметать всю лестницу.
Отчаянно желая с кем-нибудь поговорить, Фифи встала, надела джинсы и рубашку и открыла дверь спальни. Мисс Даймонд спустилась уже на пару ступенек вниз, орудуя небольшим веником и совком. На ней был синий нейлоновый комбинезон, в котором она всегда выполняла всю домашнюю работу, но прическа как всегда была безукоризненна.
— Я смогу заняться этим, как только снимут гипс, — сказала Фифи. — И я буду подметать всю лестницу, за то, что вы все это время подметали и нашу часть.
— Тебе ведь недолго осталось? — спросила мисс Даймонд, с улыбкой глядя на Фифи. — Уверена, ты ждешь не дождешься, когда тебе снимут гипс.
— Его должны снять через неделю, — ответила Фифи. — Я с таким нетерпением жду, когда смогу наконец нормально поплескаться в ванне. Если бы вы знали, как тяжело мыться, когда нельзя мочить одну руку! И будет так здорово снова вернуться на работу.
— Я часто думаю, как было бы здорово, если бы можно было вообще не ходить на работу, — мисс Даймонд на минутку перестала подметать. — Но как бы заманчиво ни было весь день делать лишь то, что вздумается, мне сразу стало бы скучно. Думаю, я скучала бы по сотрудникам, хотя я и постоянно на них ворчу.
Фифи почувствовала облегчение, так как соседка, кажется, была не прочь поболтать.
— Мне так хочется с кем-нибудь поговорить, — призналась она. — После смерти Анжелы я просто места себе не нахожу. У меня это из головы не выходит.
Мисс Даймонд строго посмотрела на нее.
— Ты должна выкинуть это из головы, — быстро сказала она. — Маклы — это мерзкие отродья, о них не стоит думать.
— Неужели вам не хочется узнать, что там произошло на самом деле? У вас не возникают вопросы? Вы же наверняка видели всех тех, кто приезжал к ним по пятницам. Неужели вы не можете описать их внешность?
— Нет, я не хочу знать, что там произошло, — в голосе мисс Даймонд послышалось возмущение. — Я изо всех сил старалась не замечать Маклов и их посетителей. Эта семья — настоящие отбросы общества, животные, которых нужно уничтожить. Конечно, это ужасно, что маленькая девочка умерла, но ей, по крайней мере, не придется больше страдать. И мы можем наконец хоть немного пожить спокойно.
Фифи потрясла такая циничная точка зрения.
— Как вы можете радоваться спокойствию, если за него заплачено жизнью ребенка? — спросила она.
Мисс Даймонд облокотилась на перила и пристально посмотрела на Фифи.
— В твоем возрасте я была такой же. Защитница всех униженных и оскорбленных, стремящаяся творить благие дела. Это замечательно, что ты умеешь жалеть и сочувствовать, Фифи, но не надо витать в облаках.
— Я реалистка, — возмущенно возразила Фифи.
Мисс Даймонд покачала головой.
— Нет, милая, ты ошибаешься. Будь ты реалисткой, ты не поручила бы Дэну найти вам квартиру в Лондоне и не жила бы здесь. Я слышала, как ты смеялась, когда вы только въехали. Ты думала, что это романтично — жить в таких трущобах. Такое могло прийти в голову только человеку, оторванному от жизни.
Фифи разозлилась.
— У меня не было возможности приехать сюда и посмотреть на квартиру, тем более что мы не могли позволить себе что-нибудь получше. И почему я не могу доверить мужу поиск жилья для нас? Вы хотите сказать, что с Дэном что-то не в порядке?
— С ним все в порядке, он честный и очень хороший человек, — сказала мисс Даймонд, пожав плечами. — Но он мало подходит для такого дела. Если бы квартиру смотрела ты, Фифи, ты бы наверняка от нее отказалась.
— Полагаю, что да, — согласилась Фифи. — Но Дэн так хотел, чтобы мы были вместе, и я пошла на уступки. А чем вы можете объяснить то, что до сих пор живете здесь? Я не хочу показаться невежливой, но вы упрекаете меня, не замечая, что сами поступаете точно так же!
Мисс Даймонд прищурилась.
— Мне, конечно, не так повезло, как тебе, — едко сказала она. — Я отчаянно нуждалась в крыше над головой, и мне пришлось продать единственное теплое пальто, чтобы внести задаток. Пока я не нашла работу, я ела один хлеб с маргарином. У меня не было даже шиллинга, чтобы заплатить за газ. Но я не думаю, что ты можешь себе представить, как это — жить в такой нужде.
Фифи укололо то, что по мнению мисс Даймонд она была избалованной маменькиной дочкой, которая идет по жизни, нисколько не думая о тех, кому повезло меньше, чем ей. Но ведь она давно выступила против таких предубеждений и знала только один способ, как с ними бороться. Фифи надеялась, что, проявляя интерес к другим людям, она может доказать, что переживает за них и что они ей не безразличны.
— Тяжело поверить, что когда-то вы пережили такие тяжелые времена. Я хочу сказать, у вас отличная работа, вы хорошо выглядите. — Фифи замолчала, не зная, что еще добавить. — И вы — настоящая леди.
— Меня так воспитали. Так же, как и тебя. Но я допустила ошибку, влюбившись не в того человека, и это едва не закончилось весьма плачевно.
От этого заявления любопытство Фифи разыгралось не на шутку. Четыре месяца она не могла нащупать ни единой ниточки, ведущей к прошлому этой женщины. И хотя сегодня она уже не ставила перед собой такой цели, но, тем не менее, упускать представившуюся возможность не собиралась. Фифи села на ступеньку.
— Вы мне об этом расскажете? — спросила она.
Мисс Даймонд снова склонилась над лестницей с веником в руках.
— Я не люблю вспоминать об этом, — твердо сказала она. — Скажу одно: он был настоящим пройдохой.
— Правда? — Фифи была заинтригована еще сильнее. — Пожалуйста, расскажите мне о нем, мисс Даймонд. Если вы не расскажете, я просто умру от любопытства.
Мисс Даймонд снова посмотрела на нее, едва заметно улыбаясь.
— Иногда ты такой ребенок, Фифи! — воскликнула она. — Все тебе интересно: мое прошлое, убийство, которое произошло в доме напротив… Все и вся. Моя тетя обычно говорила, что от любопытства кошка сдохла.
— Моя мама все время мне это повторяла, — улыбнулась Фифи. — Но разве это так плохо — интересоваться другими людьми? Я думаю — нет, если это помогает их понять.
— Возможно. Я полагаю, что мы такие, какими нас сделала наша жизнь, — задумчиво ответила мисс Даймонд. — Когда-то я была отзывчивой, доверчивой и веселой. Если бы я вышла замуж за честного человека, я, наверное, и осталась бы такой, а не превратилась в мегеру без чувства юмора.
— Но вы же не мегера, — возразила Фифи, хотя подумала, что это слово подходит мисс Даймонд как нельзя лучше. — Вы были так добры ко мне, когда я потеряла ребенка.