В окно Фифи увидела Иветту, которая возвращалась домой, и решила зайти к ней и узнать ее точку зрения.
— О Фифи! — воскликнула Иветта, открыв входную дверь. — Как ты поживаешь?
— Хорошо, спасибо, — ответила Фифи, хотя едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. — Можно мне с тобой поговорить? Тебя все время нет дома, когда бы я ни пришла.
— Я немного занята, — ответила Иветта.
— Всего несколько минут! — взмолилась Фифи. — Я так по тебе скучала.
Она отметила, что Иветта была бледной и измученной, под глазами у нее залегли темные круги, которые свидетельствовали о том, что Иветта в последнее время плохо спала. Фифи подумала, что портниха сильно переживает из-за того, что произошло по соседству.
— Хорошо, — вздохнула Иветта. — Все равно я собиралась приготовить кофе.
Дом номер двенадцать был точной копией всех остальных домов на улице, и квартира Иветты ничем не отличалась от квартиры Фрэнка — две комнаты и кухня в конце длинного общего коридора. Но этот дом был грязным и неухоженным. Обои на стене возле лестницы, должно быть, поклеили еще до войны, они протерлись в тех местах, где их касались ходившие по лестнице жильцы. Пол в прихожей, казалось, не подметался и не мылся годами. Мистер и миссис Балсроуд, которые жили наверху, были уже пожилыми людьми и, возможно, просто не могли убирать, но Фифи всегда интересовало, почему этим не занимается Иветта.
Правда, по ее кухне было понятно, что Иветту мало волновала обстановка, которая ее окружает. Хотя тут и не было грязи, но все выглядело каким-то неопрятным и валялось где попало. Иветта взяла с полки кофейник, наполнила его водой, всыпала пару ложек свежемолотого кофе и поставила на огонь.
— Тебе скоро снимут гипс? — спросила она.
Фифи подумала, что это забавно — все постоянно спрашивают ее о гипсе, словно это действительно важно, и в то же время отказываются говорить о более серьезных вещах.
— На следующей неделе, — ответила она. — Хотела бы я, чтобы все остальное прошло так же быстро. Ты тоже плохо чувствуешь себя из-за этого?
Иветта кивнула, бросив взгляд в окно, выходящее на кухню Маклов, видневшуюся за высоким забором.
— Мне очень тяжело здесь жить.
— Теперь здесь хотя бы тихо, — сказала Фифи, но, поняв, как грубо это прозвучало, покраснела. — Ой, мне не следовало так говорить!
— Нужно говорить то, что думаешь, — пожала плечами Иветта. — Теперь здесь тихо, и это хорошо. Я не скучаю по бесконечным дракам и воплям. Я хочу все это забыть.
— Мне тоже этого хочется, — сказала Фифи. — Но я не могу перестать думать об Анжеле.
— Ты должна, Фифи, — с упреком произнесла Иветта. — Постарайся выбросить все это из головы. Вам с Дэном следует уехать отсюда и жить счастливо. Найдите себе новый дом и уезжайте.
— Но мне придется давать показания в суде, — сказала Фифи. — Пока не закончится следствие, я не смогу об этом забыть.
Вода в кофейнике начала вскипать, и кухня наполнилась ароматом кофе. Иветта поставила на поднос пару изящных фарфоровых чашек и молочник.
— Не стоит ломать свою жизнь только из-за того, что тебе придется выступить в суде. Ты столько пережила из-за потери ребенка. Не привноси в свою жизнь еще больше горя, думая об этой семье.
Иветта поставила кофейник на поднос и взяла поднос в руки.
— Пойдем в другую комнату, — сказала она. — Ты выпьешь со мной кофе, мы немного поболтаем, а затем ты пойдешь домой.
Фифи ужасно расстроилась, увидев, что Иветта ведет себя не так тепло и приветливо, как обычно. Раньше она всегда задавала Фифи кучу вопросов, охотно выслушивая о самых неинтересных рутинных событиях. Иветта просто пожала плечами, когда Фифи пересказала ей слова мисс Даймонд, и вздохнула, когда Фифи спросила, почему Дэн не хочет говорить с ней о смерти Анжелы.
— А почему он должен об этом говорить? — спросила Иветта. — Во время войны мы видели ужасные вещи, но когда война закончилась, мы просто перестали об этом думать и стали жить дальше. Точно так же следует поступить и сейчас. Анжела уже на небесах, а остальные дети наверняка будут счастливее на новом месте. Полагаю, Дэну просто нечего больше сказать.
— Мне так не кажется, — возбужденно возразила Фифи. — В этом деле так много загадок. Мы даже точно не знаем, чьих это рук дело, а полиция многое скрывает. Я слышала, как женщина в магазине говорила, что старшие дочери Альфи забеременели от него. Это что, правда?
— Я не знаю, — сказала Иветта, глядя вдаль, словно сожалея, что впустила Фифи в дом. — Но тебе не стоит об этом беспокоиться, Фифи.
— Если это правда, то кому-то нужно об этом побеспокоиться! — Фифи в гневе повысила голос. — Если бы люди, которые действительно знали, что он сделал это с девочками, что-нибудь предприняли, возможно, сейчас Анжела была бы жива.
— Возможно, — согласилась Иветта. — Но однажды Альфи предстанет перед высшим судом, так же как ты или я.
Фифи начала плакать. Она ожидала, что Иветта переживает нечто подобное ее чувствам.
— Неужели вы все не ощущаете зло, царящее на этой улице? — всхлипнула она. — Мы все частично виноваты в том, что произошло. Но мы были слишком трусливы, чтобы открыто выступить против Молли и Альфи.
Иветта снова пожала плечами.
— Здесь всегда царило зло. Тут очень много людей со сломанной судьбой.
— Что ты хочешь этим сказать? — шмыгнула носом Фифи.
— Они все постоянно возвращаются к тому, что случилось с ними раньше. Они просто не могли пожалеть Анжелу, как это сделала ты, потому что растратили всю жалость на себя.
Фифи задумалась.
— И ты тоже такая? — наконец спросила она.
— Полагаю, что да, — кивнула Иветта. — Но ты, Фифи… У тебя так много всего — красота, молодость, любовь, ум, у тебя все хорошо в жизни.
Это было похоже на слова мисс Даймонд.
— Что-то я не вижу ничего хорошего, — всхлипнула Фифи, вытирая слезы.
— Думаю, тебе пора повзрослеть и понять, как тебе повезло в жизни, — насмешливо произнесла Иветта. — Многим из нас приходится жить без родителей. Да, ты потеряла ребенка, но это случается со многими женщинами, и однажды ты родишь другого. А теперь иди домой, подумай обо всем, что я тебе сказала, и будь счастлива.
Фифи совсем расстроилась. Дэн с ней почти не разговаривает, мисс Даймонд считает ее беспомощной глупышкой, а теперь и Иветта выпроводила ее за дверь, заявив на прощание, что Фифи должна быть благодарна судьбе за то, что у нее есть.
— Извини, что отняла у тебя время, — тихо проговорила Фифи, поднимаясь и вытирая слезы. — Я не хотела тебе надоедать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Фифи меняла постельное белье, подпевая новой песне «Битлз» «Она тебя любит», которую передавали по радио. Услышав дверной звонок, Фифи не обратила на него внимания, подумав, что это пришли к Фрэнку. Но когда в дверь снова длинно и настойчиво позвонили, она бросила простыни и спустилась вниз.
Сегодня она была в хорошем настроении, чего с ней давно уже не случалось. Ее хорошее настроение можно было объяснить фантастической ночью любви. Эта ночь стала следствием той ужасной субботы, когда и мисс Даймонд, и Иветта объяснили Фифи, в чем ее ошибка, после чего она решила исправиться.
В воскресенье они с Дэном ходили в Гайд-парк, и она ни разу не заговорила о Дейл-стрит или об убийстве. Нежась на солнце и перебирая в уме приятные воспоминания о том счастливом времени, когда они только приехали в Лондон, было легко стать прежней. Дэн тоже расслабился и повеселел. Сидя на траве, они читали «Ивнинг Стандарт» и отмечали кружочками все те агентства, специализирующиеся на аренде недвижимости, предложения которых их заинтересовали.
Вечером они пошли в Лейстер-сквер посмотреть «День триффидов»,[18] а когда вернулись домой, Фифи побоялась сама спускаться по лестнице в туалет, и Дэну пришлось ее сопровождать. Это насмешило их обоих до слез, и с тех пор дела у них пошли на лад.
Весь понедельник и вторник Фифи ходила по агентствам, и большинство из них ее обнадежили. Тем более что они с Дэном были не прочь жить в отдаленном районе.
18
«День триффидов» — научно-фантастический «ужастик», экранизация знаменитого романа Джона Уиндема («Кракен пробуждается», 1953 г.). Притча о том, как человечество легко может оказаться на краю пропасти, ведущей к полному вымиранию. На людей, ослепших в результате глобальной катастрофы, открывают охоту плотоядные растения-триффиды.