Раб немедленно подчинился, встав между нами и остальными невольниками.
— Что такое? — забеспокоилась я, но внимание Ксандра было сосредоточено на Эрике.
— Вчера ты самым вопиющим образом проигнорировал мой приказ и расстроил свою хозяйку. Это твоё наказание. Пусть оно станет назиданием для всех.
Ксандр провёл пальцем по экрану планшета. Тело Эрика скрутила тяжёлая судорога. Он согнулся пополам, рухнул на колени, издал болезненный крик.
— Не надо! — воскликнула я и в отчаянной попытке что-то сделать потянулась к планшету. Ксандр перехватил мою руку и крепко сжал, не давая остановить пытку.
— Тихо, Сабрина, — в его голосе звенела сталь. — Сейчас он получает только то, что заслужил.
Шкала боли, которую демонстрировал мне Ксандр, была заполнена больше чем на три четверти и светилась красным. Эрик с воплями корчился у наших ног. Мне хотелось зажать уши и крепко зажмуриться, но Ксандр продолжал меня удерживать и отвлечься от происходящего не было никакой возможности, да я и не смогла бы этого сделать.
Прошло минуты три, показавшиеся вечностью. Когда Ксандр отпустил мою руку и отключил ошейник, я зажала ладонями рот и только и могла, что смотреть на Эрика, который продолжал стонать и вздрагивать. Бросилась бы к нему, если бы вовремя не сообразила: с Ксандра станется продолжить наказание.
— Красная зона для особых случаев и долго в ней держать не стоит. Используй оранжевую или жёлтую. В зелёной можешь оставлять на пару часов, — как ни в чём не бывало поведал Ксандр.
Я перевела взгляд на лица рабов. Тадиус смотрел на Эрика без сочувствия. Кажется, даже с удовлетворением. На лице Сол застыло выражение решимости, словно женщина была готова повторить судьбу Эрика в любой момент. Лейла прятала глаза. Ниан был откровенно напуган.
— Поднимите его, — велел Ксандр, и Тадиус шагнул к Эрику, чтобы парой резких рывков поставить того на ноги.
— Спасибо за урок, господин, — выдавил Эрик.
От этого "спасибо" мне стало совсем дурно, а кошмар не думал заканчиваться.
— Продолжим, — объявил Ксандр, вкладывая проклятый планшет в мне в руки. — Сегодня утром я видел картину, которая не вяжется с твоими собственными правилами, дорогая. Сейчас не время их менять. Твой разум недостаточно ясен и не способен оценить все последствия. Теперь придётся напомнить рабам, что в твоей воле как поощрять их, так и карать.
— Нет, — прошептала я. — Пожалуйста, не надо. Если вы о том, что они спали как люди, это моя вина.
— Ну что ты такое говоришь? — голос Ксандра стал обманчиво-мягким. — Ты можешь давать рабам любые указания, можешь приласкать их, даже уложить с собой в постель. Суть в том, что они не должны привыкать к такому обращению. С кого начнёшь: с Тадиуса или с Ниана?
— Ни с кого.
— Предпочитаешь, чтобы всё сделал я? Сама ты можешь выбрать жёлтую зону, лично я считаю, что они заслуживают оранжевой.
Мои пальцы тряслись, когда я устанавливала шкалу боли для ошейника Тадиуса как можно ниже. То же сделала для Ниана.
В отличие от Эрика они не кричали. Тадиус стоял, глядя в пол и сжав кулаки, на его щеках играли желваки. Ниан обхватил себя руками и дрожал.
Секунды тянулись бесконечно долго, минуты превратились в часы. Я то и дело переводила взгляд с рабов на Ксандра, безмолвно молила его остановиться, хотела вопить от напряжения и бессилия.
Мы простояли достаточно долго, когда Ниан, не сдержавшись, громко всхлипнул и Ксандр, наконец, проговорил:
— Так уж и быть, достаточно.
— Спасибо, госпожа, — нестройным хором поблагодарили Тадиус и Ниан. По щекам последнего текли слёзы.
Мне очень хотелось швырнуть планшет в самый дальний угол, а лучше в окно. Всё, что я делала вчера, оказалось растоптано. В моём человеческом отношении теперь будут видеть подвох, прелюдию к надуманным наказаниям, а Эрик не станет разговаривать со мной открыто. Мне столько хотелось спросить у него!
— Пошли вон, — бросил Ксандр рабам, и те заторопились к двери.
Я обречённо смотрела им вслед.
— Зачем? — спросила у Ксандра, просто чтобы услышать его ответ.
— Разве я не объяснил? — удивился он. — Ты должна знать то же, что и моя дочь, и мыслить так же.
— А по-моему, вам нравятся чужие боль и страдания. Мои тоже, не говоря уже об этих несчастных людях. Вы нашли повод поиздеваться и получили удовольствие.
— Наши с дочерью вкусы были схожи. Правда, Сабрина предпочла бы помахать ремнём или плетью.
— Не удивительно, что её убили.
Он отвесил мне хлёсткую пощёчину.
Раньше меня никогда не били. Вообще никогда.
Я опешила, инстинктивно схватилась за щёку. Слёзы навернулись на глаза сами, хоть я и пыталась сдержать их всеми силами.