За несколько дней, что они не встречались, лицо женщины заметно потемнело и осунулось. «Бедная моя мамочка», – промелькнуло в голове у девушки.
Собравшись с мыслями и успокоив бьющееся сердце, Маша сделала шаг навстречу женщине.
– Зинаида Евгеньевна, – девушка всматривалась в такое родное и в то же время недосягаемое лицо матери, – вы меня не помните? – Схитрила она. – Я Катя, подруга вашей дочери Маши.
После её слов глаза у женщины заблестели.
– Мы с Машей не встречались несколько дней. Она куда-то пропала?
И тут её милая мамочка расплакалась и достала из кармана носовой платок.
– Катя, – она покачала головой. – Ты прости меня, но я тебя не помню. А Маша…. – Она промокнула глаза. – Маша, моя девочка вот уже четвертый день в больнице. В палате интенсивной терапии.
– Что?
Это новость стала настоящим ударом, пожалуй, даже большим чем наличие мужа и звонок Стасика. Хватая ртом воздух, Маша схватилась за сердце. Так, нужно успокоиться, а то так и до инфаркта недалеко.
Нужно соображать логически. И быстро.
– А вы сейчас к Маше?
Зинаида Евгеньевна кивнула.
– Мы на машине, давайте вас довезем? – Она протянула матери руку.
– Ой, ну не стоит право, – попыталась было отнекиваться женщина, но Маша уже тащила маму к «Ауди».
– Садитесь, – она распахнула перед женщиной заднюю дверцу и сама села рядом.
– Дима, – обратилась она к удивленному мужу, – это Зинаида Евгеньевна. Нужно отвезти её…, – девушка посмотрела на мать.
– Первая городская, – едва выдавила растерянная женщина.
– В первую городскую больницу. – Уточнила Маша. Поймав в зеркале растерянный взгляд Димки, она попросила его ехать «пожалуйста, побыстрей».
Сама же девушка не сводила взгляда с матери. Не виделись всего ничего, а она уже скучает. Весь ужас в том, что родная дочь даже не может обнять её, потому что она теперь не Маша, а Катю Рожковкую мама просто не знает.
Зинаида Евгеньевна между тем снова расплакалась и к Машиному ужасу начала задыхаться.
– О, Господи, пожалуйста, только успокойтесь! – Маша боялась ненароком перейти на «ты». Она с детства привыкла к таким вот внезапным приступам матери. Дело в том, что Зинаида Евгеньевна была астматиком, и Маше частенько приходилось оказывать ей необходимую помощь.
Но вот Димка этого не знал. Поэтому, как только Зинаида Евгеньевна начала хрипеть и бледнеть, он обернулся к ним в пол оборота и завопил.
– Кать, что с ней?
Машинально мужчина вдавил педаль газа в пол.
– Все, все нормально, – одновременно успокаивая и маму и мужа, Маша шарила в дамской сумочке матери и с облегчением нащупала заветный баллончик. – Дима, все хорошо…. Зинаида Евгеньевна, только не волнуйтесь. Сейчас. Я уже нашла.
Маша распылила дозу баллончика и мама, наконец, смогла вдохнуть полной грудью. Она забрала баллончик из рук девушки. Дальнейшая помощь ей больше не требовалась.
– Что это?
Димка на светофоре повернулся к ним. На него было страшно смотреть. Так он был перепуган.
– Это астма, Дим. – Как можно спокойней объяснила Катя. – Это когда ни вдохнуть, ни выдохнуть без посторонней помощи не можешь.
– Спасибо, девочка моя. – Зинаида Евгеньевна положила свою ладонь Маше на руку. Лицо её заметно порозовело, и выглядела она теперь куда лучше. – А как ты поняла, что нужно делать?
– Просто сталкивалась с людьми с таким же заболеванием. – Пояснила Маша, моля бога, чтобы такое объяснение устроило любопытную мамочку.
Когда Димка остановился на стоянке возле больницы, Маша уже обменялась телефонами с Зинаидой Евгеньевной, умоляя держать их в курсе происходящего и обязательно позвонить, когда её дочь переведут в обычную палату.
– Спасибо вам обоим, – растроганная такой добротой женщина улыбнулась молодым людям, – ты хорошая девушка. – Она дотронулась до Машиной руки. – Я обязательно позвоню тебе.
«Мамочка моя, как бы я хотела тебе помочь, но не могу». Поддавшись эмоциям, Маша крепко обняла Зинаиду Евгеньевну, чем её несказанно удивила.
Попрощавшись с молодыми людьми, женщина медленно побрела к больнице, где как она думала, находилась её единственная дочь. Ну, кто же мог предположить, что Маша, вот она. Жива и здорова. Только вот в теле другой женщины.
Пересев обратно не переднее сиденье, Маша задумчиво пристегнулась. Ей было над чем подумать.
Димка искоса наблюдал за притихшей супругой, а она его словно не замечала. Лицо сосредоточенное и такое грустное, что у мужчины, в который раз дрогнуло сердце. Запретив себе даже малейшую жалость к изменнице, Димка переключился мыслями на женщину, которую они только что довезли до больницы.
Кто она и почему Катя так добра к ней? Даже обняла на прощание. Никогда раньше жена не вела себя так заботливо по отношению к другим. Даже со своей матерью постоянно ругалась. А тут вдруг такая любовь во взгляде. И именно, что не придуманная. Искренняя.
Предчувствуя, что еще немного, и он опять растает, Димка напомнил себе обо всех изменах жены, но на душе легче не стало.
Катя, ощутив, что за ней наблюдают, повернула взгляд на Димку. Подняла глаза. А глаза такие грустные, как у побитой собачонки. Димка едва сдержался, чтобы протянуть руку и приласкать её. Вместо этого он довольно грубо буркнул.
– Кто эта женщина?
– Мать одной моей знакомой. – Маша вздохнула.
– Не замечал за тобой раньше приступов доброты. – Справедливо заметил муж.
– У Зинаиды Евгеньевны дочь накануне попала в аварию и…. У них сейчас сложный период и я просто не могла пройти мимо.
– Ну-ну. – Кивнул озадаченный ответом супруги Дмитрий.
Остановившись у подъезда, он подождал свою прихрамывающую супругу и вдвоём они поднялись на шестой этаж.
Возле квартиры стоял какой-то по– домашнему одетый мужчина, который как только они вышли из лифта, поздоровался с Машей и пожал руку Димке.
– Привет, сосед, как жизнь? – Рожковский звякнул ключами.
Взъерошенный сосед неоднозначно пожал плечами.
– Да Лидка волнуется. У мелкой второй день температура шпарит. Участковая была, сказала, что обычная простуда, но вы же знаете мою. Заходная. Говорит, вызывай скорую, и все тут. А у скорой, сам знаешь, одна дорога в инфекцию.