В одном из ресторанов, куда я зашёл перекусить, услышал ещё одну новость, которая меня заинтересовала. Крейсер, утопивший немецкий фрегат, идёт к Лондону. Тут же подумал:
— Хорошо бы этот крейсер уничтожить и свалить это на немцев. Типа, это месть за немотивированное нападение.
Как подумал, так и забыл. Сейчас надо вести себя тихо. Слишком уж здесь народ возбужден, можно и нарваться.
Следующие несколько дней я забил на как на весь этот ажиотаж. Не стал посещать предприятия. Их начали охранять, и я не захотел привлекать к себе внимание. Работал над своими планами. Отращенные на бумаге, они заиграли другими красками. Сразу обнаружилось много тонких мест. А ведь не зря говорят, что где тонко, там и рвётся. Поэтому, писал, потом обдумывал. Переписывал, снова выискивал нестыковки или слабые места, и снова переделывал. По сути, за эти дни я расписал план действий на долгие десятилетия. Понятно, что все это было нарисовано слишком крупными мазками. Но эти записи позволяют не только начать делать первые шаги, но и смотреть с относительным оптимизмом в будущем.
Если мне не подрежут крылья в начале пути, потом, даже без моего участия, этот созданный на пустом месте локомотив, будет не остановить. Пока я находился в трудовом угаре, мир потихоньку сходил с ума. Лондон стал центром этого дипломатического безумия. Англичане по своей, веками выработанной привычке, начали активно сколачивать коалицию стран, имеющих или желающих поучаствовать в наказании Пруссии. Поэтому, здесь уже собралось приличное количество дипломатических миссий разных стран.
Я этот момент упомянул по той причине, что прибежал один из бойцов и принёс сразу две новости. Вернулся старик-наставник с деньгами, и в Лондон на переговоры из России прибыл один из великих князей. Кто именно, выяснить не удалось. Корабль, на котором находится князь, ещё не пришвартовался, а информация уже ушла в народ.
Старик-наставник не стал ехать ко мне с отчётом. Во время пути он простудился и слег. Поэтому, по приезду, он отправил одного из сопровождающих его бойцов с известием о своём прибытии, а сам решил посетить врача. Получив все эти новости, я решил прогуляться, посмотреть на российский корабль. А заодно и выяснить, кто из великих князей приехал на переговоры.
Пролетку решил не нанимать, а воспользоваться своей, купленной сразу после прибытия в город. Возьму с собой пару ребят. Им, наверняка, ведь тоже хочется взглянуть на корабль, прибывший с родины. Дам им такую возможность.
Когда подъехали к пирсу, судно уже пришвартовалось, и его борт как раз покидала представительная делегация, во главе которой вышагивал великий князь Константин. А чуть позади него с гордым видом шествовал мой прадед.
Глава 4
Вот кого я не ожидал здесь увидеть, так это прадеда. Первым порывом было наплевать на всю конспирацию и ломануться к нему со всей возможной скоростью. Сам не понимаю, как смог удержаться. Тем не менее, пролётку я покинул, и обогнув собравшихся зевак, направился дальше по улице, стараясь убраться подальше от толпы и успеть дойти до кабака, расположенного недалеко от пирса. Успел. Только остановились, как внушительная колонна карет двинулись в нашу сторону.
Мне нужно, чтобы кортеж остановился на пару минут в этом месте. Как это сделать, времени придумывать не было. Всё-таки решение этой проблемы я нашёл. Своим сопровождающим велел положить револьверы в саквояж с моими бумагами, с которым старался никогда не расставаться, и затеять драку с моряками, гуляющими в кабаке. Нужно не просто подраться, а вытащить толпу на проезжую часть, и таким образом, застопорить движение. Пока полиция, сопровождающая кортеж, будет наводить порядок, мне хватит времени осуществить задуманное.
Все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Правда, бойцы закосячили, но с задачей справились. Один из них остался возле меня, а второй метнулся внутрь кабака и там крикнул:
— Похоже, немцы едут.
Эффект получился сродни разорвавшейся бомбе. Народ, разогретый спиртным, выскочил на улицу и перекрыл движение, выискивая взглядами врагов и спрашивая друг друга, кто кричал и где немцы. Мы в это время неторопливо двигались вдоль остановившегося кортежа, и я высматривал в приникших к окошкам лицах людей физиономию прадеда.