– Избранный, истовый, истинный, исконный, искомый!
Он был близок к опасным преувеличениям.
– Ты станешь идолом, мой дорогой. Твоя история прогремит в веках, или во всяком случае, в том, что от них останется! – и с этим возгласом он заключил в объятия своего друга, в то время как Джерек Карнелиан схватил веревку гудка и с силой дернул ее, заставив локомотив закричать, застонать и кинуться, пульсируя клубами пара, в теплую черную ночь.
– Любовь! – кричал Джерек.
– Любовь, – шептал Лорд Джеггед, снова целуя его.
– О, Джеггед! – Джерек отдался сладострастным объятиям Лорда.
– У нее должно быть имя! – воскликнул Джеггед, переворачиваясь на спину в широкой постели и делая глоток пива из бронзовой кружки, которую держал между указательным и большим пальцами левой руки. – Мы должны узнать его.
Он встал, прошел по гофрированному полу к окну и, откинув в сторону занавески, посмотрел наружу.
– Это закат или рассвет? Похоже на закат.
– Извините, – Джерек открыл глаза и дотронулся до кольца на правой руке, чтобы слегка подправить пейзаж.
– Намного лучше, – сказал Лорд Джеггед Канари, восхищаясь золотой зарей. – А это что за птицы? – он показал на черные силуэты, кружащиеся высоко в небе.
– Попугаи, – ответил Джерек. – Им положено питаться мясом бизонов.
– И что?
– Они не хотят. Я где-то допустил ошибку в копировании. Придется вернуть их в генобанк и начать все с нуля.
– Что, если мы навестим сейчас Монгрова? – предложил Лорд Джеггед, возвращаясь к изначальной теме.
– Он не примет меня.
– Но зато он примет меня. А ты будешь моим спутником. Я сделаю вид, что меня заинтересовал его питомник, и ты сможешь снова встретить предмет своей страсти.
– Я не уверен сейчас, что это была хорошая мысль, любимый Джеггед, – сказал Джерек. – Я слишком увлекся прошлой ночью.
– Конечно, моя любовь. Но почему нет? Это случается не так часто. Джерек Карнелиан, ты не должен отступать. Это доставит удовольствие слишком многим. – Джерек засмеялся.
– Лорд Джеггед, мне кажется, в этом есть какой-то иной мотив – ваш собственный. Может быть вы метите на мое место!
– Я? Что ты, право… Меня совсем не занимает этот период.
– И вы не заинтересованы в любви?
– Я заинтересован в твоей любви. Ты должен полюбить. Это сделает тебя совершенным, Джерек. Ты же родился из материнского лона! Остальные пришли в мир взрослыми, созданными или друзьями, или собой, не считая, конечно, бедного Вертера, но это совсем другая история. Но ты, Джерек, был рожден младенцем. И потому ты обязан полюбить. О, да! Это несомненно. С любым другим из нас это было бы нелепицей.
– Мне кажется, вы уже говорили, что это будет нелепо и для меня, – сказал Джерек тихо.
– Любовь всегда нелепа, Джерек, но это другое.
– Хорошо, – улыбнулся Джерек. – Я постараюсь сделать все возможное для вашего удовольствия, мой повелитель.
– Для нашего удовольствия, Джерек!
– Я должен обдумать…
Лорд Джеггед вдруг запел. Вибрирующая трель лилась из его горла. Это была мелодия изумительной гармонии, настолько сложная и неповторимая, что Карнелиан даже не смог уследить за ее переливами.
Джерек взглянул на своего друга с некоторой иронией. В какой-то миг ему показалось, что Лорд Джеггед намеренно прервал его. Но почему?
Он подумал: «Лорд Канари обладает таким умом и воображением, что мне следовало бы полюбить именно его, а не какую-то бродяжку во времени, которую я толком и не знаю».
Карнелиан стал подозревать, что Лорд Джеггед догадывается о его мыслях. Возможно, они не отличались безупречным вкусом. Не было ничего странного в том, чтобы полюбить серую странницу. В его веке все любили или, по крайней мере, могли убедить себя в подобном чувстве, что в сущности было тем же самым. Да, Лорд Джеггед проявил великодушие, не дав ему поставить себя в неловкое положение. Было бы пошло объявить о своей любви к Лорду Джеггеду, но, напротив, остроумно полюбить серую странницу во времени. «Хотя и в намеренной пошлости нет ничего особенного, как, впрочем, и в ненамеренной, – подумал Джерек, – взять хотя бы Герцога Квинского».
Он содрогнулся, вспомнив вечеринку.
– Бедный Герцог! Его журфикс был совершенно необходим. Лучше и не могло быть.
Лорд Джеггед отошел от окна и зашагал по гулкому полу.
– Могу я использовать это для костюма? – он жестом показал на чучело мамонта, занимающее целый угол комнаты.
– Конечно, – ответил Джерек. – Я никогда не был уверен, что оно соответствует периоду. Хорошо, что вы выбрали его.
Он с интересом наблюдал, как Лорд Джеггед разложил мамонта на составляющие его атомы, а затем из облака частиц состряпал себе свободное лилового цвета одеяние с высоким жестким воротником, какой он предпочитал, с огромными пышными рукавами, из которых выглядывали кончики его пальцев. Ноги его украшали серебряные туфли с длинными изогнутыми носами, а на платинового цвета волосах лежал обруч в виде живой сверкающей урановой ящерицы пятьдесят четвертого столетия.