– Лу, я знаю, что тебе сделали пластическую операцию. Даже знаю, кто делал. Хочешь, съезжу к нему, и твои фотографии покажу: из твоего личного дела и наши свадебные? Хочешь?
– Конечно, хочу! Это разрешит все Ваши сомненья.
– В каком году ты окончила институт, и кто у тебя был руководителем проекта?
– Что? – озадаченно переспросила она.
– Ты не слышала вопроса?
– Слышала, но не поняла, к чему Вам это?
– К тому, что ты никогда не была Вики Грей, и я могу это доказать! Я знаю о ней все. Вплоть до того, как звали её воспитательницу. А вот ты это наверняка не знаешь!
– Я… я действительно не помню, как звали мою воспитательницу… Но почему Вы считаете это доказательством моей потери памяти? – распахнув глаза, она недоуменно смотрела на него, потом раздраженно скривила губы: – Понимаете, я помню много того, что мне нужно по работе и такие мелочи у меня в голове не задерживаются… Хотите скажу скорость любой реакции нейтронов на воздействие разным по интенсивности потоком гамма-облучения в единицу времени. Или любую формулу преобразования? Вы понимаете, я – ученый. У меня несколько по-другому память устроена… Но это совсем не значит, что я настолько склеротичка, что забыла о существовании мужа то есть Вас и нескольких детей. Они, кстати, у Вас кто? Мальчики или девочки?
– Ты слышала, что я назвал их озорницами, но упорно делаешь вид, что даже не догадываешься, что у тебя дочери. Ты переигрываешь, Лу. Хотя отдать тебе должное, ты мастерски держишь линию. Только у тебя еще одна неувязочка намечается. Ты напираешь, что ты – ученый. А Вики Грей талантами и способностями к науке никогда не блистала. Даже диплом и то со скрипом защитила, а диссертацию за неё её любовник написал. Не интересовала её никогда наука.
– А Вашу жену, выходит, интересовала, и она, подобно мне, увлекалась биохимией и биофизикой? И диплом она получила без скрипа, а уж диссертацию защитила и подавно одной левой. Поэтому я она и есть. Так надо понимать Ваши слова? А позвольте-ка полюбопытствовать, в каком году она все защищала? Может, это и правда натолкнет меня хоть на какие-то воспоминания, и я признаюсь, что я Ваша Лу и есть. Или как там её полностью? Луиза?
– Черт! У тебя идеально выходит гнуть свою линию, но неужели ты действительно наплюешь на девчонок ради своих гребаных амбиций? Они же без тебя сохнут просто. Ты же видела, какой концерт Сьюзен закатила, когда тебя в магазине по голосу узнала, но из-за пластики этой твоей не поняла, что это ты. Неужели тебе их не жалко? За что ты так с ними? У них, что тоже, как ты написала, мама во время той аварии умерла, как и моя жена? Так? – в голосе Брюса послышался напор.
– Тогда в магазине… – Мила нервно сглотнула. – Это были Вы? Ну да… я вспомнила. А та девочка, выходит, была Ваша дочь? Постойте, так Вы из-за неё меня похитили? Вы хотите, чтобы я стала ей матерью? Но зачем Вам это? У Вас не хватает денег на воспитательницу? Так я могу оплачивать Вам ее, я хорошо зарабатываю. Ваша девочка очень мила, и я с радостью буду таким образом помогать ей, ну и другой Вашей дочери тоже, лишь оставьте меня в покое. Сколько Вы хотите, чтобы я платила Вам в месяц?
– Тварь! Какая же ты тварь! – Брюс в раздражении вскочил, и его кулак с грохотом врезался в стену.
– Я не понимаю Вашего раздражения. Почему я – тварь? Потому что предложила денег?
– Потому что хочешь откупиться от своих материнских обязанностей! Только не выйдет у тебя. Я не позволю тебе!
– Каким образом? Вместо стенки мне по лицу ударите или как?
– Будет нужно, и по физиономии тебе съезжу.
– Можете начинать прямо сейчас! – она приподнялась на кровати и, опершись на руку, с вызовом посмотрела на него. – Вам не удастся меня запугать! Можете убить, но скакать под Вашу дудку я не буду!
– Ты это говоришь лишь потому, что уверена, что я тебя не трону.
– Быть хоть в чем-то уверенной с человеком, способным пихнуть в лицо хлороформ, нельзя. Так что я не уверена ни в чем, кроме одного: я знаю лишь одну цель, ради которой мне стоит жить. Это мои исследования. И если кто-то эту цель у меня отберет, моя жизнь станет для меня абсолютно ненужной и цепляться за неё я не стану.
– А я ведь уверен был, что слова Стива мне припомнишь, а ты молодец. На провокации не введешься.