Изумленно глядя на нее, Брюс некоторое время молчал, а потом неожиданно расхохотался.
– Лу, когда ты успела научиться этому приему? Черт! Вот ведь даже что сказать тебе не знаю… Вернее знаю. Я не верю тебе. Никакая ты не тварь и не гадина. Просто воспользовалась брошенным мною в сердцах эпитетом… Но я такой не считаю тебя. Сказал специально, чтобы зацепить и заставить одуматься. А ты вон как все выкрутила. Умно конечно. Но ты промахнулась. Я видел и знаю, как ты относилась к озорницам, ты не причинишь им вреда, чтобы не говорила сейчас.
– Ты зря так уверен. Ты путаешь меня с другой, поэтому ошибаешься в оценке.
– Господи, Лу! Да если бы ты хотела причинить им вред, то разве бы стала это говорить сейчас? Ты молча бы сделала, а потом бы открещивалась изо всех сил. Одним словом не надо меня лечить. Я все-таки больше года на курсах провел, и занятия по психологии не прогуливал.
– Если ты так силен в психологии, то должен видеть, что кем бы ты меня не считал, я не люблю тебя и детей твоих не люблю. И именно поэтому жить с вами в семье не хочу. А если ты попытаешь меня заставить, прогнув под себя силой, то сможешь лишь сломать. Тебе нужна сломанная больная женщина? Тебе будет приятно смотреть на её мучения? Будешь испытывать гордость за дело рук своих?
– Лу, ну что тебе стоит попробовать? Всего лишь попробовать возродить нашу семью? Если ты будешь стараться, но несмотря на это у нас действительно ничего не выйдет, то вот тогда я смирюсь и отпущу тебя…
– А давай ты будешь стараться пройти по водной глади, подобно Иисусу, не замочив ног, а я буду оценивать, действительно ты стараешься или не особо усердно? Как думаешь, когда ты сможешь завершить свои безрезультатные попытки без моего на то желания? Правильный ответ: никогда. Я могу находить признаки неусердия, пока мне не надоест.
– Ты не учла вариант, что я могу стать святым и действительно пройти по воде, – усмехнулся он.
– Ты может, и можешь, а вот мне явно святой не стать. Так что даже пробовать не возьмусь.
– Я не отпущу тебя без этого.
– Ты затеваешь игру, в которой по определению выигравших не будет. Проиграют все. Причем основательно проиграют.
– Все выиграют, если ты свои амбиции уймешь и в семью вернешься. В том числе и ты сама. Любовь гораздо ценнее любых амбиций.
– Любовь? Какая любовь? Я не люблю, меня тоже. Где ты любовь разглядел?
– Тебя я люблю и озорницы.
– Ты? Любишь? Да ты уязвленное самолюбие потешить хочешь и не более того. А про детей вообще молчу… В таком возрасте дети любят лишь ласку, исполнение их прихотей и подарки. Все! И ты считаешь, что ради этого и ради того, чтобы кто-то посчитал меня хорошей женой и матерью, мне стоит добровольно пожертвовать тем, что составляет смысл моей жизни?
– Не хочешь добровольно, заставлю!
– Заставляй. Сейчас сила на твоей стороне, но когда-нибудь соотношение сил изменится, и вот тогда ты пожалеешь о том, что решил использовать силу в качестве аргумента.
– Возможно, но до этого момента как бы не пришлось пожалеть тебе о своей упрямой упертости.
– Мне все равно… Хоть убивай. Я уже сказала: мне не нужна жизнь, если я не смогу её посвятить науке.
– Да что это твоя наука? Мертвые кривулины и закорючки! Кому они нужны?! Ну посвятишь ты им жизнь, а в результате что? Твое имя над длинной никому ненужной формулой? Да даже не твое имя, а какой-то неизвестной тупой девицы… пробравшейся в науку с помощью древнейшего способа всех женщин добиваться хоть чего-то. Ты ей посвятить свою жизнь решила? Вернее памятной доске с её именем?
– Это твое право так считать. Даже пытаться переубедить не буду, я уже поняла, что это бесполезно, ты все равно останешься при своем мнении. Да к тому же твое понимание, по большому счету, мне ни к чему. Ты можешь думать обо мне что угодно. И то, что тебе мое поведение кажется бессмысленным и глупым, не играет никакой роли. Тебе все равно придется принять его как данность, которую ты волен обосновывать любым образом.
– Вот не хотелось мне, Лу, в реальности применять против тебя силу. Очень не хотелось. Но ты упрямо вынуждаешь меня. Что ж, не хочешь жить в семье, будешь жить в подвале. Вставай, пойдем.
– Туфли разрешишь надеть? – Мила кивнула на собственные туфли, валяющиеся неподалеку от кровати.
– Может, сменишь их на домашнюю обувь? На каблуках вряд ли тебе будет удобно. Да и зачем тебе обувь на каблуках в подвале?