– Ну и с чего ты тогда так психуешь? Это ж для вас дело обычное. Сколько помню вас, всегда цапались, как кошка с собакой. То ты весь исцарапанный ходил, то она с синяком.
– Тут серьезней, мам.
– Это что ж произошло?
– Ну вообще-то, в тупик мы какой-то зашли. Она сказала, что мы чужие… А я ей в ответ доступ к счету в банке заблокировал и еще сумасшедшей назвал…
– Какие ж чужие, если после аварии ты от неё не отходил, как не позвоню: «я в больнице, мам». Она это что уже и не помнит, у неё и на это память отшибло? К тому же стал бы «чужой» почти все деньги на адвокатов угрохивать, лишь бы её выгородить? – мать, явно обидевшись за него, недовольно поджала губы.
– Так не виновата она и вправду оказалась, в крови ведь алкоголя вообще не нашли. Это дура и истеричка Бетси все придумала… – тут же бросился на защиту жены Брюс. – Кстати, вот до сих пор не пойму: зачем ей это надо было… они же вроде подругами были. Может, конечно, поругались они как раз или еще круче: ей из этого хренова института заплатили. Ведь как-никак директор их погибла. Хотя, врать, что Лу, напившись у неё в гостях, вместо того, чтобы задом в гараж машину загнать, газанула прямо на проезжую часть, она начала еще до того как выяснилось, кто был в той машине… Но в любом случае это подло, и я бы с удовольствием «за клевету» на неё в суд подал, если б Лу так не уперлась и не отказалась доверенности мне или адвокатам подписывать. Сказала, что если её права начнут отстаивать за глаза и по свидетельским показаниям, то тогда окончательно будет себя чувствовать недееспособной и сумасшедшей…. Для неё это теперь худшее ругательство прям… И угораздило меня сегодня ей это в сердцах ляпнуть… Кстати, мам, как ты думаешь, может человек видеть то, что происходит на расстоянии?
– Это что, например?
– Ну беду какую-то. Когда с близкими что-то не так…
– Да сколько угодно. Я вон, когда ты мальчишкой с утеса свалился, прям сердцем почувствовала: что-то не так, побежала… а ты там без сознания лежишь, прям как мертвый… Меня потом все спрашивали: мол, кто тебе сказал, что первая к нему прибежала? А я всем отвечала: любящее сердце, – она смахнула рукой набежавшую от волнения слезу. – Или вон, когда с отцом плохо в поле было… Тоже прям как увидала… Так что бывает, сыночка. Коли любишь, и не такое бывает. А ты что, про нее, что ли что плохое увидал?
– Нет. Это она увидела и от беды уберечь постаралась, а я её за это сумасшедшей обозвал… А она сказала: «я знаю это», и телефоны поотключала.
– Видать и, правда, твоя красавица изменилась очень… На моей памяти она тебе ни одно ругательство не спускала. Ты ей – слово, она тебе – два. Она что, тебя про трейлер, от которого вы сегодня в овраг маханули, предупреждала?
– Она не предупреждала, она орала, что я делать должен, чтобы от столкновения с ним уйти. И, похоже, именно это нас спасло.
– Тогда, значит, и правда тебя сильно любит… А ты, выходит, обиделся, что она командовать тобой начала и в самое больное место ударил… Хорош, нечего сказать, – мать надолго замолчала, а потом тихо добавила: – Вот старалась никогда в ваши дела не лезть, а сейчас скажу. Вообще-то я с самого начала считала, что вы – не пара и недолюбливала эту твою красотку, уж больно хороша собой, горда, да упряма. Скорее шею сломит, чем на попятную пойдет… не такая жена быть должна. Но раз уж ты такую выбрал, то либо суметь обуздать должен, либо сам под неё подладиться. Я все ждала, думала притретесь… А вы все, как дети малые, друг другу доказываете у кого гордости поболее будет. А сердце друг другу рвать – дело последнее. К тому ж девочки у вас… Какой пример вы им показываете? Что в семье только собачась живут? Ведь если и впрямь тебя любит, а ты ее, неужель хотя бы уважительно относиться друг к другу нельзя? Она ведь и пила наверняка с этого… И если ты не сумеешь отношения ваши наладить, наверняка опять начнет.
– Мам, не каркай! Мне только этого не хватало! – Брюса даже передернуло от одной мысли, что тяга жены к спиртному может вернуться.
– Я не каркаю. Я предупреждаю в надежде, что учтешь и постараешься избежать такого. А коли ты к этому так относишься, что ж… говорить более не стану. Живи своим умом, – она резко поднялась.
– Ладно, ладно, не обижайся, – Брюс примирительно поднял руку, и она вновь опустилась на стул. – Ты не совсем права, потому что мы уже почти вовсе перестали ругаться. Лу после аварии очень сильно изменилась. Ты б её теперь вряд ли бы и узнала… только внешне той же осталась… голоса вообще почти не повышает и не ругается… Если что-то не нравится, спокойно скажет, и скорее развернется и уйдет, чем в разборку полезет… А с озорницами так вообще… иногда прям до тошноты… у меня порой даже смотреть терпения не хватает, как она им что-то по сто первому разу втолковывает… Хотя если что себе в голову вбила, на своем настоит обязательно. Вот тут решила старый мой ноут модернизировать. Я ей говорю: зачем тебе это? В продвинутые игры, что ль резаться решила? А она: я буду учиться… И ведь не отстала, пока я не согласился. Даже материны серьги в ломбард сдала, а потом сама моталась в сервис, выбирала, что заменить… не лень же было.