– Шон, прекрати… Какое дерьмо снисходительности? Ты о чем? Когда это я кичилась тем, чего достигла?
– Ты кичилась не тем чего достигла, а тем какая ты есть, дорогая. Сейчас вот у тебя нет практически ничего, кроме статуса моей жены, но это не мешает тебе с пренебрежением относиться ко всем, кто не обладает подобными тебе умственными способностями… Ты почему-то ценишь лишь их… ты ведь даже к этому бывшему заике относишься лучше, чем ко мне и похоже именно из-за того, что вбила себе в голову, что он что-то смыслит в науке… Хотя, по правде говоря, он туп и в научных вопросах, не говоря уже о житейских…
– Сколько обиды и претензий… Шон, а ты не допускаешь мысли, что ошибаешься?
– В чем?
– В том, что неправильно трактуешь мое отношение. Это элементарные комплексы. Ты мне приписываешь то, в чем убежден внутренне сам.
– А кто эти комплексы взрастил? Я встретил тебя мальчишкой без комплексов и обид. А ты, пользуясь тем, что полюбил тебя безумно, насадила во мне эти комплексы.
– Вот только не надо белой и пушистой овечкой прикидываться, ты ей не был никогда, даже при первой нашей встрече. Ты был безосновательно амбициозен и нацелен на достижение статусного положения любой ценой. Любовь ко мне была не более чем способом продвинуться вверх по карьерной лестнице и не более того. Так что не передергивай.
– Зачем ты все опошляешь? Вот взяла и все, что было меж нами хорошего, облила помоями, обвинив меня в меркантильности и карьеризме, забыв, что у каждой монеты две стороны. Две, Мила! Да, я был и сейчас остаюсь амбициозным, но исключительно для того, чтобы ты видела во мне героя и достойного спутника жизни!
– Ты хочешь сказать, что считал и продолжаешь считать меня самкой, оценивающей партнера по его статусности?
– Ты опять все опошлила… ну никакого романтизма в тебе нет… Какие самка и самец? Рыцарь и его прекрасная дама сердца, ради которой он готов на подвиги.
– С рыцарями и прекрасными дамами ты явно не по адресу, мне до них и их взаимоотношений как до луны, так что ты изначально ошибся в выборе, и это не моя вина, что я оказалась не способна оправдать твои ожидания.
– Ладно, ладно, тебя не переспоришь, ты все равно при любом раскладе считаешь себя правой и ни в чем невиновной. Пусть так, моя дорогая, но я все равно тебя люблю, и буду бороться за тебя, как бы ты к этому не относилась. Тебе все равно рано или поздно придется начать и меня уважать и считаться со мной как с равноправным партнером! Ясно тебе?! – он с силой сжал её ноги.
– Шон, мне больно, отпусти…
– Извини… – он разжал руки и, опустившись ниже, сел на пол у её ног, – ты сводишь меня с ума, Мил… порой вообще перестаю контролировать, что делаю. Прекрати так меня мучить.
– Шон, ты можешь конкретизировать претензию? Чем конкретно я тебя мучаю?
– Да хотя бы тем, что не подпускаешь к себе, являясь моей женой! Я не монах и на длительные воздержания не способен!
– Если отпустишь Криса и уничтожишь его согласие, можешь хоть сейчас тут со мной развлечься, я не стану возражать. Тут вон и диван есть. Пообещай и можешь начинать.
– Мил, – подняв голову, он заглянул ей в глаза тоскливым взглядом, – я не хочу развлекаться, я хочу, чтобы ты мне принадлежала не только телом, но и душой… ну как раньше… Помнишь? Я хочу, чтобы ты меня любила как тогда… Вот тогда я все для тебя сделаю, все исследования к чертям пошлю вместе с институтом в придачу.
– Мальчик мой, ты просишь невозможное… нет у меня сейчас такой же любви в душе… нет. Хотя теперь не уверена была ли она вообще во мне хоть когда-нибудь… Ну и соответственно дать мне тебе сейчас нечего. Тело для пользования предоставить могу на определенных условиях, а пообещать дать то, чего нет, извини, никак.
– Вот что мне в тебе всегда импонировало, Мил, так это то, что ты всегда играешь с открытым забралом. Но в любом случае мне не нравится твой ответ, – он резко поднялся с пола, положил ей руки на плечи и напряженно стал вглядываться в глаза. – Я не понимаю, в чем причина. Новое тело? Став красоткой, ты решила, что я его недостоин?