«Ах, вот он где пропадает, – улыбнулся Мирко. – То-то Пори никого не боится, всюду бегает».
– Далее на корабле поплывешь. Где сходить, куда на зиму податься – это сам решай. Я на Вольных Полях не был почти, жизни тамошней не знаю. Ну, да не пропадешь. Коней сумеешь продать – на зиму хватит с лихвой тебе монет.
Дальше внимательно слушай: в городах торговых много народу толчется: купцы, воины-наемники, ремесленники перехожие, колдуны всякие, служители богов. Про вольков тебе всякий из них охотно с три короба наплетет, только гривну в руку положи. Поступи так: отыщи храм арголидский или служителя веры их. Таких легко узнаешь: одеваются во все черное либо во все белое, а в пышные наряды обряжаются только затем, чтобы во святилище молитвы творить. Знак у них есть особый, они его и на груди носят, из металла отлив или из дерева вырезав искусно. И в святилищах их везде знак тот найдешь. Сказать какой?
Вместо ответа Мирко взял бусину и показал колдуну. «Неужто? – спрашивали его глаза. – Да откуда же? Они-то почем знают?»
– Он самый, – подтвердил колдун. – Вот так оно и бывает. Народа уж нет и памяти нет, а Кулан Мабидун все в волькское рядится, а знак сам по себе, от одних к другим идет и все в золоте, а от людей и пыли не осталось. Только одному знаку не больно верь: тьму в свет претворяют, свет во тьму втаптывают – всюду так. Так вот: среди служителей арголидских тех ищи, кто по разным краям ходит – в свою веру людей обращает. Они больше знают про мир, чем мудрецы, которые в свитках друг у друга мудрость читают. Вольки частью в ту веру обращены, значит, арголидцам и путь к ним известен. Может так статься, что самих арголидцев в Радославе не сыщешь: князь Ивор с их страной, да и с другими соседями, не больно в ладах, мог и услать всех за Белые горы. А потому торопись, да не опрометчиво, может, и до Арголиды прогуляться придется, чтобы к волькам попасть.
– Хорошо, дядя Реклознатец, попаду я к волькам. Да к ним ли надо? Может, в самой Арголиде такое место есть, коли знак и у них в ходу? А? – засомневался Мирко.
– Нет, Мирко Вилкович, – отвечал колдун. – Не в одном знаке дело. Ты Рииту где встретил? А где Арголида? Вольки меж тем в этих краях жили. Арголидец любой в твою богиню плюнул бы давно, если не разбил, как тот колдун. Вольки – самый старый народ, что память о прошлом сохранил. Только они и могут знать, кто она, как зовут. Смекаешь, в чем суть? Как зовут – вот что тебе надобно. Рекло тебе нужно, или имя, что ближе к нему. Я, сколь могу, тоже узнавать буду. Только мне здесь это нелегко сделать будет.
– Ну а как не ведают вольки ни имени, ни богини той?
– Тогда остается тебе то самое место искать, если оно живо еще.
– А если нет? А если уж сотни лет с тех пор прошло? – не унимался Мирко.
– Вот что, – остановил его старик. – Ты, я смотрю, от речей моих мало в толк берешь. Сейчас что на дворе?
Мирко взглянул в окошко. Там, в черном уже небе, в разрыв облаков глядела звезда Конский Глаз. Звездный конь, вороной брат белого коня, влекущего колесницу Солнца, вышел на берег звездной реки.
– Ночь, – отвечал Мирко. – Гляди-ка, тучи разгоняет, звезды… Звезды, дядя Реклознатец?
– Посмотри-ка в бусину. Может опять тебе доля выпадет – увидишь там небо чистым.
Мирко поспешил достать бусину. Сначала, как и прежде, в ней клубился голубой туман, а потом внизу открылась чернота. И в блеске звезд Мирко предстала величественная картина. Море бушевало. Те водяные холмы, что ровными грядами шли на скалы в первый раз, ныне выросли как горы. Неистовый ветер срывал с их гребней пенные гривы, искрившиеся в свете луны. Старый замок гордо возвышался над скалой. Он казался серебряным – гладкий, не истершийся с годами камень отражал лунный свет, и замок светился. Все вокруг было погружено во тьму – берег, лес, темная полоса прибоя, и лишь замок, взметнувший ввысь свои башни, точно светоч, парил над темным миром, указуя путь тем, кто заблудился в этой ночи. Знали бы они, что в этом светоче их никто не ждет… Замок опять говорил с Тем, Что Под Скалой, но на сей раз звуки были тревожны и грозны, словно та песня, что сыграл на серебряных гуслях Реклознатец. Но теперь Мирко занимали звезды.
– Ну как, – сквозь шум до него донесся голос колдуна, – узнаешь светила?
– Узнаю, – радостно сообщил Мирко. – Они те же, что и здесь! Только стоят немного иначе…
– А ну, говори, как стоят! – докричался до мякши Реклознатец. – А лучше запомни хорошенько, а после начертишь.
Мирко сообщил ему, как мог, размещение звезд, а потом синий туман опять спустился и закрыл вид.
Реклознатец склонился над средних размеров ларем, почти доверху засыпанным чистым речным песком.
– Это я в ларь песок запер, чтобы кот не напроказил, – пояснил колдун.
Острой палочкой, предусмотрительно смочив верхний слой, чтобы рисунок был четче, старик изобразил там звездное небо бусины. Мирко, сколько запомнил, столько и исправил и добавил к чертежу колдуна.
– Молодец, памятлив, – сухо похвалил тот. – А теперь погоди, мне подумать надо. – Глаза его опять заблестели, но теперь это был другой, глубокий и ровный, свет, подобный блеску далекой звезды. Реклознатец шептал что-то, прикладывал ко лбу ладонь, проводил на песке всякие линии… Наконец он выпрямился и отложил палочку.
– На закате это, – изрек он. – Так далече, что когда у нас солнце уже в зените стоит, там оно только поднялось. Это если по зареву-месяцу судить, – добавил он.
– Значит, все это и сейчас есть? – еще не верил чуду Мирко.
– Значит, есть, – ободрил его колдун. Знал бы мякша, что рисунок звезд зримо сменяется через тысячи лет, и он мог вполне разойтись с покинутым замком на тысячу-другую годков. Для звезд и богов это немного, а человеку хватило бы с лихвой. Колдун знал об этом, но не стал растравлять Мирко душу.
– А высота у светил там та же, что и здесь, – заметил колдун. – Это тебе тоже примета. Коли на корабле туда поплывешь – всяко может случиться, – то корабельщики в том люди сведущие, не ошибутся.
– Да, а дальше как? – спохватился Мирко. – Ну, найду я ту крепость, и что?
– Сам говоришь: под скалой в пучине есть нечто, с чем боги говорят. И говорят через музыку гусельную. Научишься своими гуслями владеть – говорить сам станешь, и с замком, и с пучиной. Это море – самое древнее, оно все помнит, все скажет. Только на помощь не сильно надейся, – напомнил колдун. – Прежде всего сам должен дорогу найти. И тем тебе тяжелее будет, что знаешь ты: есть обратный путь.
– Спасибо тебе, дядя Реклознатец, – поднялся Мирко с лавки и поклонился старику. – Более ни о чем тебя спросить не могу – на все ты ответил, во всем меня надоумил. Скажи теперь: чем я отплатить тебе могу? Что мне Кулан наказал, ты знаешь. Это мне по силам. А ты что скажешь? Не могу я без благодарности от тебя уйти.
Старик задумался.
– Не знаю, что и сказать тебе, Мирко. Вот что сделаем. Ты сейчас почивать отправляйся, тебе в дорогу, а час уж поздний. О конях не волнуйся, они здесь таких сил набрались, что на всю зиму хватит. А я тем временем – спится-то мне неважно под старость – тебе поручение и придумаю. А теперь спать ступай, – наказал старик.
– Коли усну, – отвечал Мирко. Легкая звенящая радость переполняла его, и дорога впереди казалась ровной, краткой и светлой. – А попятного пути нет у меня, – молвил он, уже выходя в сени.
– Добро, коли так, – напутствовал его колдун. – Ступай, отдыхай до света.
Мирко вышел.
– Добро, коли так, – обратился колдун к коту. – Только я-то ведь знаю: теплый дом родной, да стол сытный, да поцелуй женский из любого далека назад вернут. И сколько раз он еще себя проклянет, что первого моего совета не послушал! Скатертью ему дорога!
Кот выслушал хозяина, лениво зевнул и улегся близ печки, подтверждая, казалось, тем слова о теплом родном доме и сытном столе.
А Мирко, прихватив накидку, опять ушел на сеновал. Кони, довольные, пофыркивали рядом, как некогда – казалось, уже так давно – в ночном в Мякищах. Пахло росной травой, небом и немного песьей шерстью: Пори опять устроился под боком у хозяина. Присмиревший ветер уже не сбивал облака в плотное серое покрывало, а напротив, заботливо и рачительно разгребал их по сторонам небосвода, точно пыль сдувал. В чистых окнах звезды зажигали свои приветные огни и звали к себе. Уж из их-то высокой горницы точно был виден далекий закатный берег, ждавший его. Мякша пытался поразмышлять о случайной доле и нерушимой судьбе, о которых толковал ему колдун, но мысли разлетались, как облака, и он стал просто смотреть в небо.