Седой в ответ захохотал и гаркнул что-то отрывисто, оттолкнулся от изгороди, подпрыгнул невысоко, разминая ноги, и легко направился к кругу. Рыжий последовал за ним. Мечей по обычаю ни у того ни у другого не было. Ножи, однако, могли при случае заменить и меч – настолько они были длинными. Уверенно поравнявшись со Свенельдом, седой остановился и прямо, без обиняков, заговорил с Мирко, да только тот ничего не понял. Дружинники опять заржали.
– Ну, внятно? – участливо спросил воевода.
– Я по-твоему не разумею, – отвечал Мирко поморянину. – Так покажи, – мякша замахал руками, пытаясь дать понять, чтобы собеседник перешел на жесты.
– Погоди, Мирко Вилкович. – Твердая ладонь легла ему на плечо. – Сейчас все узнаешь.
И Ари Латикайнен – а это был он – отвечал седому на его языке с видимым почтением: надо думать, тот был человек не простой.
– Пойдешь с нами, – переводил речь поморянина хиитола. – Ты – не раб. Ты – свободный. Только теперь ты мой должник. Меня зовут Торгни. Это мой корабль. Если ты поможешь мне, то перестанешь быть должным. Тогда ты сможешь выбирать: остаться у меня или уйти.
– Благодарю тебя за добро, Торгни, – отвечал Мирко, а Ари опять был за толмача. – Скажи: в каком деле могу я тебе помочь? Или, может, ты серебром возьмешь, и на том поладим?
– У тебя нет серебра, – был ответ. – У тебя есть кони. Здесь ты их не продашь так, как хочешь продать. Мне конь не нужен: мой дом – этот корабль. Не знаю, сумеешь ли ты продать их в Радославе. У тебя нет серебра, Мирко. И еще ты должен будешь мне за перевоз. Но если ты выполнишь то, что мне нужно, ты не будешь должен. Это справедливый договор.
Мирко понимал, что поморянина ему будет не переспорить: его правда была другой – не писанной, а жизненной.
– Что за дело, Торгни? – еще раз спросил мякша.
– Дело, достойное мужчины с моего корабля, – витиевато отвечал Торгни.
«Не иначе, не слишком доброе», – подумал Мирко. Но решать надо было сейчас, и он, не имея иной поддержки, взглянул на Ари.
– Соглашайся, Мирко Вилкович, – молвил хиитола. – Здесь я для тебя большего не сделаю. А там, куда ты отправляешься, лучше держись поморян. Они не лучше других. Зато думают с тобой сходно.
– Это как? – спросил было Мирко, но тут же осекся: расспрашивать Ари было не то что недосуг, а просто глупо. Сейчас нужно было решаться на что-то без раздумий.
– Я иду с тобой, Торгни… – Мирко не знал, как звать отца этого Торгни, а потому замешкался.
– Торгни Торвальдсон, – подсказал негромко Ари.
– Торгни, сын Торвальда, я иду на твой корабль, – повторил мякша.
Хиитола перевел, и тут же Торгни опять заговорил:
– Теперь ты под моей порукой. Никто не посмеет нанести тебе обиду без моего отмщения. Но также и ты должен будешь мстить за любого, кто идет на моем корабле. Слышал ли ты меня, Мирко Вилкович?
– Слышал, Торгни, – подтвердил тот.
– Теперь тебе ничего не грозит ни здесь, ни на корабле, – заверил хиитола. – Пока не ослушаешься Торгни и его закона.
– Собирайся. Мы уходим назавтра поутру, – закончил Торгни беседу с Мирко. – Ты слышал, Свенельд? – обратился он к воеводе.
– Я слышал тебя, Торгни, – заверил Свенельд. – Коней своих возьмешь у дружинной коновязи, – бросил он мякше. – Благодари Грома, что таких заступников тебе сыскал, – заключил он. – Все слышали? – задал он тот же вопрос дружине.
– Слышали, слышали, – отвечали те.
Воевода кивнул и, ни слова более не говоря, пошел к прочь по улице в направлении дружинного крома. Воины потянулись за ним.
На круге остались Ари, староста Неждан, поморяне и еще Хаскульв, а также трое сельчан, судя по одежде, из тех, кто поважнее.
– Ты можешь хорошо биться, – вперед вдруг выступил рыжий поморянин. – Поэтому Торгни взял тебя. И ты не лжешь против закона, – он говорил на родном Мирко языке так же, как говорил на своем: будто вороном каркал. – Меня зовут Торфинн, сын Торгрима. Я немного говорю по-твоему. Если надо что-то знать, можешь спросить меня.
– А у поморян все имена на «Тор» – начинаются? – вдруг обмолвился Мирко и сразу смутился: уместно ли было так говорить?
– Тор – велик и силен, поэтому почетно носить такое имя, и это привлекает удачу, – с гордостью объяснил Торфинн. – Но есть много и других славных имен. Сейчас нам надо идти обратно на корабль. Приходи, и там я тебе расскажу еще много про нас. Ты должен знать.
Торгни тоже изрек что-то.
– Торгни говорит тебе, чтобы ты приходил. Мы тебя ждем, – перевел на этот раз рыжий Торфинн. Он протянул длинную свою ручищу и ободрительно похлопал Мирко по плечу. В ответ Мирко сделал то же самое – ему пришлось тянуться, так как поморянин был намного выше него. С тем немцы, оказавшиеся не столь уж немыми, и удалились.
– Пойдем, я тебя в кром провожу, – подошел к Мирко Хаскульв. – Заодно скажу кое-что. – Дружинник покосился выразительно на старосту. – И ты, Ари, лучше будет, если с нами пойдешь, – добавил он.
– Пожалуй, – согласился хиитола.
Оставив Неждана и его сотоварищей глядеть им вослед, трое спутников, сведенных вдруг судьбою вместе, сначала направились обратно к сараю – отвязать собаку, пока худого чего не вышло, как объяснил напоследок Хаскульв.
– Ты вот что, паря, – вдруг по-свойски обратился к Мирко Свенельдов старший. – Значит, вышло так, что ты на костер вышел, где Прастен с Етоном снопы стерегли. Так?
– Так, Хаскульв, – кивнул мякша, пока не смекая, куда же клонит нежданный провожатый.
– И, значит, крепко ему там задал, от «вежливой» его встречи?
– Пришлось. – Мирко не желал слишком распространяться с ответами.
– А после где ночевал? Когда Етон убрался? У огня?
– Врать не стану, там сидел, – не стал отпираться мякша.
– Ведомо тебе, чего Етону от Прастена надобно? – просто, будто о заурядном происшествии, вопросил Хаскульв.
– И тебе, стало быть, ведомо, коли спрашиваешь? – Мирко не знал, что известно Ари, и не знал, чего хочет старший, а оттого не спешил говорить прямо.
– И мне ведомо, Мирко Вилкович, – вдруг отозвался Ари. – Не торопись серчать. Дело непростое. С сильными людьми силой не сладишь. То есть не везде. И деньги глупому давать, все равно что рыбью мелочь крупной сетью черпать.
– А я на что вам сдался? – сумел вставить слово Мирко. – Что с Етоном сделать можно, то вы видели, а дальше теперь без меня.
– Да вот и нет, паря, – покачал головой Хаскульв. – В том и дело. Здешним всем против Етона не с руки идти – потом себе дороже выйдет. И тебе не с руки… было. Только теперь дело иное. Думаешь, Торгни тебя просто за удаль взял к себе?
– Думаю, не просто, – согласился Мирко. – Думаю, нужен я ему для дела – не шибко хорошего, – добавил он.
– А я тебе и скажу, для какого, – ухмыльнулся Хаскульв. – А Ари скажет, как и из той петли выскользнуть, коли она на твоей ноге на Вольных Полях затягиваться станет. Только ты сначала нас выслушай. Времени есть немного… – Старший приостановился и вопросительно глянул на Мирко.
– Выходит, не зря немцы во мне такое участие приняли, – усмехнулся мякша. – Ладно, говори, Хаскульв. А потом ты, Ари. На вас мне причины нет злое думать.
– Это мне все одно, что ты обо мне думаешь, – усмехнулся Хаскульв. – Мне сына женить надо. А заодно девицу эту выручить получится. И так, чтобы Свенельд на меня не подумал.
– А твоего сына ни Актев ли звать? – догадался Мирко.
– Актев, – кивнул старший. – Догадлив ты, мякша. Дело простое. У тебя на Етона обида имеется. Встретиться с ним на селе – несложно. Повздорить – да он первый худое слово молвит. А парней его ражих не опасайся, это уж мое дело. Если что, отвечают за тебя теперь немцы. Они тебя уж никому не отдадут. К тому ж доблесть да ярь у них в цене – заодно и отличишься…
Мирко слушал, сначала глядя прямо в серо-синие глаза Хаскульва, пытаясь уяснить себе, насколько правдив человек воеводы, но так и не понял, а потому перевел взгляд на реку. Хойра, изредка бросая отблески, мощно катила водяную массу сквозь леса, к дальнему морю. Там, на реке, уже качалась душа Мирко, уже шла по ней на полдень, и берега со всем, что было на них, уходили прочь. Ввязываться в дела Устья ему не было ни смысла, ни повода, тем более что и о делах этих он был не слишком осведомлен. А при воспоминании о Прастене у него и вовсе пропадала охота кого-то здесь спасать от невзгод – здесь, где староста и воевода не спешат изловить не слишком ловких разбойников, а предпочитают использовать их, чтобы своих же держать в страхе. А пособника разбойников не уважают, но и осудить не хотят, стремясь сделать это чужими руками… Мирко понял, что дальше слушать Хаскульва не станет. – Ты прости, – мякша остановил собеседника. – Не стану я этого делать. Етона я уж проучил за свое, даже больше, чем надо. А все другое сами вершите. Вам здесь жить, вам и виднее. Как с разбойными людьми поступать, вы видели. И как Етона утихомирить, тоже видели. Вам даже драться не надо – он и так струхнет. А как с немцами быть, я и сам решу. Вам благодарствую, что помощь мне такую оказали, только и я для вас постарался, хотя того и не знал. Не обессудьте.