На Знающих с неприязнью смотрела девушка в простом хитоне. Она оказалась жрицей Единой церкви и сообщила, что «Знающие — это гадкий лишай на здоровом теле, оскорбление божьего замысла». Её восхитил рассказ о спасении Криксара и она даже благословила Платона, а потом долго утверждала, что его благородные деяния без толики колдовства должны быть примером для всех граждан.
Помимо этого было еще несколько офицеров Кира, которые любезно приветствовали Платона и приглашали его обязательно посетить Игры, а так же несколько аристократов, которые просили рассказать его историю и ахали на всех кровавых моментах. Через пару часов Платон уже так устал рассказывать одно и то же, что едва мог ворочать языком.
Платон отошёл в сторону под предлогом, что хочет выпить ещё вина и постарался понаблюдать за людьми. Из всех присутствующих он не успел поговорить только с Киром и Мирой, которые словно избегали его. Криксар был изрядно пьян, подходил к Платону, долго и путано благодарил и обещал что-то очень невнятное.
Он прошептал «реза» и вызвал корреляцию.
«Здесь немало людей. Тебя позвали сюда не просто так, это всё очень тщательно срежиссированная сцена, сомнений нет. Многие из этих людей не ходят на приемы к Киру, но ты стал для них поводом и причиной. Это помимо того, что они все связаны. Жрица хоть и молода, зато очень фанатична и хочет принимать участие в городской политике. Торговцы маслом слишком слабы, чтобы образовать собственную группу и оставаться независимыми, так что они ищут, под чьё крыло им бы нырнуть. Тощая женщина почти разорена, так что она ищет способ променять своё имя, котороё еще многое значит, на деньги и любовь. Драматург, очевидно, работает по чьему-то политическому заказу. Хоть он и немного безумен, но именно он зачастую определяет, что думают праздные граждане. Знающие ощущают угрозу от Кира, так что пришли, чтобы помешать образоваться возможным союзам против них. Хотя эти двое — явно не лучшие представители местной элиты. Но вот с Садиаттом сложно — у него нет никаких видимых причин быть здесь, хотя он безусловно очень богат, а его капитал только растёт прирастает. Кажется, время вышло.»
Голос резко смолк. Платон в целом понял, что тут целое змеиное гнездо, но пока совершенно не понимал своей роли в этом.
— Наслаждаешься упадком и безумием? — сбоку подошла Амалзия.
— Только не понимаю, зачем здесь мы.
— Ты, — поправила Знающая. — Ты здесь в качестве диковинки, чтобы остальные могли себя развлечь. Но меня больше беспокоит, когда наш дорогой друг всё-таки решит рассчитаться.
Платон бросил взгляд на Криксара. Тот умудрялся в каждой руке держать по кубку и ещё при этом обнимать двух полуодетых рабынь.
— Боюсь, для этого нам стоит поговорить с его братом.
— Ага, только он куда-то слинял. — Платон взглядом поискал Кира, но не нашёл ни его самого, ни его подруги. — Я уже хотела отвести его в сторону, но он всё время исчезает.
Рядом с ними неожиданно появился Кассандр.
— Друзья, хозяин дома хочет переговорить с вами.
— Какое совпадение, — проворчала Амалзия.
— Как вам вечер, друзья? — спросил Кир.
Он сидел на роскошном кресле, чуть позади расположилась Мира, внимательно наблюдавшая за ними. Она только кивнула, когда Кассандр привёл их. Платон и Амалзия расположились возле небольшого стола, на котором стояла доска с клетками и разноцветными камушками — то ли шахматы, то ли го.
— Очень хорошо, правда, мне кажется, что он устроен не для нас, — ответил Платон.
Стоит занять более агрессивную позицию, раз они оказались в уязвимом положении. Информации практически нет, козырей нет, но Киру явно от них что-то нужно.
— Как я и надеялся, — кивнул Кир, — вы чрезвычайно проницательны. Этот вечер действительно решает определенные политические задачи. Но помимо этого, я хотел порадовать и вас — показать, что в Псайкре есть, как минимум, вкусная еда и достойные люди.
Платон откинулся в кресле. Смешно, в книжках обычно герои сталкиваются с бесконечными боями, которые создают сложности, а в реальности куда тяжелее бывают разговоры.
— Так вот, чтобы не показаться невежливым, я верну вам долг, как и говорил. Он взял с пола небольшую шкатулку, поставил на край стола и открыл. Блеснуло серебро, Амалзия присвистнула.
— Здесь шестьдесят серебряных мин. Щедрое вознаграждение за великодушный поступок. Они ваши, а как разделить — это уже вам решать.
Платон взял шкатулку. Внутри были красивые, хотя и неровные монеты — с чеканкой тут явно было не очень. Он закрыл её и поставил на пол.
— Благодарю.
— А вы очень любите своего брата, — заметила Амалзия.
— Если честно, то не слишком, — улыбнулся Кир. — К тому же он мой двоюродный брат. Его отец был воистину великим человеком, настоящим воином, но сына излишне баловал. Криксар слишком склонен предаваться мирским слабостям, как и многие в этом городе. Тем не менее, семья есть семья.
Амалзия начала вставать с кресла, но Кир поднял руку и сказал:
— Прошу вас, останьтесь еще ненадолго. Я бы хотел сделать небольшое предложение, которое может вас заинтересовать.
Девушка села. Платон снова обратил внимание на Миру. Очень красивая женщина, но всё время молчит и смотрит на него — жутковато. Кто она на самом деле? Жена? Телохранитель? Наложница? Кукловод?
— Моя мысль в том, что мы можем быть полезны друг другу. Вы окажете услугу мне, а я окажу услугу вам. К тому же это возможность сделать хорошее дело, а мне кажется, что для вас это важно.
Амалзия скривила лицо, Платон слегка кивнул.
— Чем мы можем помочь в городе, которым вы фактически правите?
Сделать небольшую уступку, создав ощущение уязвимости, на самом деле оставаясь на своём. Пусть немного расслабится.
— В том и дело, — усмехнулся он, — что я не правлю Псайкрой. Ей правит Совет четырехсот, который делят между собой несколько знающих и большая группа торговцев. Я прошу помочь мне изменить эту ситуацию. Сразу отвечу на очевидный вопрос — я не могу послать кого-то из моих людей, так как это могут счесть попыткой военного переворота, а нанимать кого-то со стороны опасно — слишком много разных связей и интриг, слишком большие риски.
— А нам, значит, вы доверяете? — спросил Платон.
— Да, в некотором смысле. У вас обоих чистая репутация, вы не связаны ни с одной из групп. Амалзия старалась держаться вне политики с тех пор, как прибыла сюда, а ты просто не успел обрасти нежелательным связями, даже если бы хотел.
Он перешёл на ты — что это, давление? Или наоборот пытается показать открытость? Платон глянул на Амалзию — её лицо было непроницаемым, но он уже провёл с ней некоторое время и научился ощущать, когда она была недовольна. Хорошо, что хотя бы воздух не начал дрожать от жара.
— И чем же мы можем помочь?
— Благодаря твоей истории, многие тобой заинтересовались, даже если активно и не показывали этого. Это дает некоторые возможности, например, шанс попасть в дома этих людей. Многие из них увидят возможность использовать тебя для своих целей, а ты можешь использовать их.
— Я всё еще не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
— Мне нужен кто-то, кто сможет покопаться в чужом грязном белье. Документы, болтливые рабы, странные гости — сгодится всё, что может заставить их работать на меня.
— За одни только такие разговоры можно оказаться на плахе, — сказала Амалзия.
— Да, это правда. Риск действительно есть, но я обещаю достаточно большую награду. Деньги, сталь, земли. Даже гражданство, если захотите.
— Вы не боитесь, что мы вас сдадим? — в голосе Амалзии звучало напряжение.
— Не боюсь. Во-первых, я уверен в вашей честности. — Интересно, с чего бы? — Во-вторых, вам будет не очень-то просто убедить остальных — вы не граждане, а чужаки с чудными историями. В худшем случае, это пошатнет мои политические позиции. В-третьих, вы должны понимать, что город полон моих солдат и когда кто-то вдруг пропадает или тело находят в порту, то именно они зачастую решают, будет ли кто-то искать преступников.