Так или иначе, то, что Оррик сумел узнать, пообщавшись с местными, не подтвердило его опасения. Гарнизон форта жил обычной сонной жизнью и не было признаков того, что его недавно усиливали. Конечно, хорошо продуманную западню нельзя было распознать по таким поверхностным признакам… но Оррик вообще не поставил бы много на то, что воевода предупреждён, а времени бесконечно перестраховываться на самый худший из худших случаев сейчас было. Унылая, почти лишённая зелени, скалистая местность, была, всё же, населённой. Рано или поздно чужаков заметят. Или кто-то из контрабандистов решит, что лично ему будет выгоднее их сдать. Оррик ещё раз посмотрел на форт, на алый флаг с чёрным мечом, развевающийся над самым высоким из бастионов. Нет, действовать надо было без лишних задержек, уже этой ночью.
Оррик не любил карабкаться по стенам. Тем более в самый тёмный час, напившись алхимического зелья, которое обостряло ночное зрение, но могло вызывать лёгкое головокружение, и со шпагой в зубах. Но что поделаешь, бастионы форта были слишком высоки, чтобы на них было так легко запрыгнуть, особенно если требовалось не поднимать шума. Вариант «постучаться в главные ворота» по понятным причинам не годился. Все боковые дверцы для вылазок и водостоки, как предупредила Лирия, были окружены предупреждающими заклинаниями, а в придачу ещё и чем-то, что ей показалось смертельными чародейскими ловушками. Поэтому пришлось действовать по первоначальному плану — избавиться от большей части снаряжения, включая сапоги и аккуратно, бесшумно ползти вверх, цепляясь за едва заметные щели в кладке. В ранней юности Оррик как-то сломал ноготь при подобном восхождении и весь спектр тогдашних ощущений запечатлелся у него в памяти особенно ярко, хотя с тех пор он не раз получал куда более страшные увечья. Лишь незаурядным усилием воли ему удавалось сохранять спокойствие и не дёргаться — да и то, он чуть не свалился и чуть не порезал рот о лезвие шпаги, когда его рука наткнулась на нишу в кладке с человеческим черепом в ней. Ряд таких украшал стену чуть пониже парапета, в качестве предупреждения иноверцам и мятежникам. Так что чувства Оррика к тараксийцам и их обычаям стали более личными, к тому времени, как он перелез через зубцы и оказался на стене.
Парапет должны были обходить три патруля по трое часовых. Даже весьма опытный дваждырождённый вряд ли смог бы отправить на тот свет столько людей, не дав никому даже крикнуть. Но это при условии, что часовые несут службу должным образом. Тюремному форту уже много лет никто не грозил, он был местом, где воин мог не ожидать ни славы, ни опасностей, его гарнизон успел хорошо изучить привычки своих командиров, так что вместо несения службы должным образом два патруля подрёмывали, поснимав свои конические шлемы и прислонив копья с аркебузами к зубцам стены, а третий играл в кости при свете тусклого фонаря. Оррик ещё раз осмотрелся, взял шпагу в правую руку, достал левой кинжал, и решил начать с последнего.
Один из воинов в цветастых халатах, казалось, смотрел прямо на Оррика, когда тот приближался к троице игроков. Но Оррик знал, что остаётся невидимым для тараксийца, хоть и не обладал никакими техниками сверхъестественной скрытности — болваны просто ослепили сами себя огнём фонаря. За миг до того, как он должен был шагнуть в крохотный круг света, его движения резко ускорились, до степени, которая поразила бы тех, кто недавно сходился с ним в поединке. Удар шпаги рассёк самому дальнему от Оррика воину горло до кости практически в тот же момент, как кинжал вонзился самому ближнему в основание черепа. Последний, уже занёсший было руку с костями для броска, даже не успел выронить их, прежде чем его рот оказался зажат, а горло — перерезано. Его тело Оррик аккуратно прислонил к зубцу стены, два других не наделали слишком много шума, падая из сидячего положения.
Оррик тут же выскользнул из освещённого пространства и остановился, чтобы утереть со лба разом выступивший пот, выровнять дыхание и проморгаться, восстанавливая ночное зрение. Мир дваждырождённых был суров. Чтобы выжить и преуспеть в нём, не обязательно было становиться хладнокровным убийцей, но, как Оррик осознал давным-давно, это сильно помогало. И сейчас особых сентиментов он не испытывал, тем более, в отношении отступников из Таракса, которые с радостью посадили бы лазутчика-восьмибожника на кол. Так что после краткой передышки, Оррик спокойно двинулся к следующей группе часовых.