Оррик с огромным трудом отбил следующий удар, нацеленный ему в пах — и тут внизу широкой лестницы вспыхнуло синее колдовское пламя, за ним раздались дикие вопли, на миг перекрывшие даже чудовищный вой из пылающего барака. На миг вспышка ослепила чрезмерно чувствительные глаза Оррика — но колдовская слабость развеялась как не бывало, чародея спалило, или он стал слишком занят спасением собственной шкуры, чтобы насылать её. Оррик вслепую пнул наседавшего на него ветерана и попал. Ярость и натиск тараксийцев в момент сменились слепой паникой, даже самые доблестные солдаты, движимые мужеством отчаяния, редко могли сохранить боевой дух, получив удар в спину, да ещё чародейством. К тому же, удары следовали один за другим. Старый орк и тот поддался ужасу и недоумению, попытавшись глянуть назад — что стало для него фатальной ошибкой.
Лестница пустела на глазах. А когда на ней и вовсе не осталось никого, кроме убитых и тяжелораненых, Оррик сумел как следует разглядеть человека у её основания, хорошо подсвеченного синими язычками пламени, пляшущими на его пальцах. Он был сейчас одет по тараксийской моде, как и стоявшая рядом с ним красивая женщина, но узнать его было несложно, в конце концов, Оррик успел насмотреться на портреты царевича Льемпе, чтобы не прикончить по ошибке того, кого пришёл сюда спасать.
Оррик-чужестранец, часть 4
Спустя несколько минут, звуки боя утихли окончательно, хотя пламя, охватившее барак сверху донизу, продолжало гудеть и трещать. К счастью, конюшня находилась на противоположной стороне от барака, так что ей пока ничего не угрожало. Оррику досталось больше всех — хотя Лирия и выглядела так, что краше в гроб кладут, тесно сжимая руки вместе, чтобы они не тряслись, это было более следствием того, что они тут сделали с тараксийцами, а не ранений, полученных ей самой. Оррик собирался поговорить с ней за жизнь — как только Мальдис залатает добрую полудюжину дырок в его шкуре. Оррик сам изумился, посчитав ранения — пару из них он сам не помнил когда получил. Всё-таки хороший доспех бывал порой очень полезен, а его отсутствие — наоборот. Так что сейчас он сидел на бочонке, пока чрез руки священника на его плечах в его тело постепенно вливалась исцеляющая сила, потихоньку перезаряжал пистолет и, вместе с остальными, слушал рассказ Льемпе.
— Мне удалось снискать некоторое расположение воеводы. Вместо кандалов, он ограничился ошейником со знаками из кровь-камня на внутренней стороне — вполне достаточно, чтобы я не мог заклинанием даже трубки зажечь. Приставил, даже, свою девятнадцатую дочку ухаживать за мной. Но кое-чего он не учёл. Конечно, за счёт силы моего физического тела я не мог разорвать железный ошейник в два пальца или пробиться через два десятка стражников на выходе из моих покоев, а моё волшебство превратилось в пустую теорию у меня в голове. Но этой теории я мог научить Замгару, когда наши отношения стали достаточно близкими. Всё, конечно, зависело от того, хватит ли ей упорства в изучении моей науки, чтобы открылось Второе Дыхание. Но ещё бы ей не хватило.
Он приобнял женщину, а та прильнула к нему. Оррик мог только поздравить царевича с его удачей в любви, Замгара была не просто красива, чувствовались в ней незаурядная живость и энергия:
— После того, как Замгара освоила пару простых заклинаний, она могла избавить меня от ошейника в любой момент, надо было только этот момент выбрать. Ну а дальше вы видели.
У Оррика мелькнула в голове пара мыслей и Замгара словно прочитала их. Говорила на Общем она вполне чисто, хоть и с заметным тараксийским акцентом:
— Может тараксийке, даже принявшей вашу веру, и не стать царицей Гельтии. Но куда как лучше быть первой возлюбленной царя, чем девятнадцатой дочерью воеводы.
Она поцеловала Льемпе в щёку. Оррику подумалось, что, конечно, Замгара ещё захочет надеть корону, если не сразу как освоится в чужой земле, то когда задумается о будущем своих детей. Если Льемпе выберется из текущей переделки, жизнь ему предстоит весёлая. Но сейчас они были прекрасной парой.
Увы, не ему одному пришло в голову что-то такое. Или, по крайней мере, вторая часть его мысли, про «прекрасную пару».
— Возлюбленная? Ты? После всего, что я!.. — лицо Лирии перекосило в жуткую гримасу.
Оррик, в тот момент, наверное мог бы среагировать вовремя. Но он не думал, что Лирия, и так уже порядком измотанная, израсходовавшая свои сильнейшие заклинания, сейчас физически способна на нечто страшнее истерики. Даже когда в её руках неожиданно появился странный предмет, напоминающий маленькую сферу из хитроумно сплетённых тонких металлических полосок, он промедлил ещё полвдоха, потому что не знал, что это такое. Зато знал, что сила волшебных предметов, изготовить которые было под силу чародеям и мастерам нынешних эпох, лишь помогала более полно или по-новому раскрыться внутренней силе своих владельцев. Если бы у Лирии мог откуда-то взяться некий редкостный артефакт, способный, вместо этого, резко умножить её силы, почему она не пользовалась им до сих пор?