— Так вот. Ты уже наверняка слышал, что в прошлом году благородный царевич Льемпе, наследник престола Гельтии и наш будущий суверен, угодил в плен к тараксийским пиратам. Тараксийцы, при всех своих мерзостных повадках, обычно соблюдали обычай выкупа пленных, ибо их любовь к золоту сильнее их верности Отступнику. Но на этот раз воевода Таракса запросил неслыханную сумму. И хуже того, когда мы уже были готовы, несмотря на его наглость, согласиться, почти ударили по рукам, он повысил свои требования. Возможно, на этот раз жрецы Отступника нажали на все рычаги и воевода готов выдать нашего дорогого царевича им для мучительной казни, а переговоры о выкупе нужны лишь чтобы свалить вину на нас же и посеять раздоры в Гельтии.
Старейшина чуть отпил вина из своего кубка, видно готовился дать ещё больший простор своей разговорчивости:
— Единственный остающийся у нас выход — отправить на спасение царевича героический отряд дваждырождённых, причём сделать это так, чтобы тараксийские шпионы в Валнезии ничего не прослышали и не заподозрили неладное, если кто-то известный пропадёт надолго…
Оррик уже давно понял суть предложения, так что теперь слушал Нелленса вполуха. Его первым порывом было заткнуть фонтан красноречия старейшины немедленно согласившись, но чем больше он думал, тем сильнее всё это предложение воняло. Да, сам Оррик прекрасно знал, что он просто создан для подобных предприятий. Но вот знал ли это Нелленс Нератти? Теперь, когда Оррик мог спокойнее рассмотреть вопрос, он полагал, что если бы даже старейшина каким-то образом проник в его тайны, то уже похвастался бы этим. Нет, старейшина Нелленс почти наверняка знал лишь то, что знала публика в Яннарии, а значит для него он должен был быть просто чужеземным рубакой, пусть и очень умелым.
Но с другой стороны, когда это тайные предприятия вообще пахли хорошо? С годами Оррик утратил бесшабашность молодости, но по-прежнему понимал — кто не ввязывается в игру, тот не срывает куш. А если игра нечестная, что ж, не впервой, выиграть у шулера не может только тот, кто не понимает сути его уловок. Оррик подыскал краткую паузу в речи старейшины, чтобы ответить:
— Я понял. Дело вы предлагаете достойное, и я на него согласен.
Оррик-чужестранец, часть 2
У пыльного просёлка под крутым лесистым склоном, в живописном месте, с которого можно было видеть лазурные морские воды, пристроилась маленькая придорожная гостиница. Владельцы её были, по словам старейшины Нелленса, людьми надёжными. Во всяком случае, куда они могли сбегать, чтобы продать свежий секрет в этой глуши? Главное, они хорошо готовили и держали комнаты в чистоте.
Десять лет, пять лет, даже два года назад, Оррик был бы доволен как слон, случись ему оказаться в этом живописном местечке с теми товарищами по предприятию, которых он там обнаружил. Сейчас же его реакция была ближе всего к неуклонно нарастающей головной боли.
— И по какому же это праву ты тут говоришь, что нам делать? — поинтересовалась у него Хольта.
Хольта была очень красива, с лицом, достойным статуи, светлыми волосами и зелёными глазами. Её красота не страдала даже от того, что ростом она была с Оррика, но при этом шире его в плечах и крепче — мускулы в её случае прекрасно сочетались с женскими формами. Оррик побился бы об заклад, что тут не обошлось без того или иного чародейства, улучшающего внешность, например гламура, наводимого тем или иным предметом одежды — вот скажем, она всегда носила ленту, перехватывающую её волосы. Но поставил бы не очень много, не больше двух к одному. Сутью бытия дваждырождённого в некотором роде являлось превращение себя в идеального себя, а Хольта, к тому же, находилась на пути воплощения физических изменений, который мог сделать этот процесс намного более быстрым и ярче выраженным внешне. Вот если бы только укрепление разума было столь же простым и прямолинейным!
— По праву наличия у меня готового плана. Что-то не помню, чтобы ты предлагала свой. Вдобавок, я уже бывал в похожих переделках и вышел, как видишь, живым.
— Мужское хвастовство… — пробурчала Хольта себе под нос.
Оррик положил недоеденный кусок пирога с лимоном и яблоками на тарелку, а руки на стол. Уставился на Хольту не мигая. Некоторые дваждырождённые могли превращать своё внимание в духовное давление, сковывающее более слабых существ страхом или даже вовсе их парализующее. Оррик такой способностью не обладал, но умение бросать грозные взгляды, дающее порой похожий эффект, освоил неплохо.
— Мне на миг показалось, что меня обвиняют в пустом хвастовстве, то есть лжи. Так как подобное оскорбление сложно было бы оставить без ответа, надеюсь, что мне просто показалось.