Оррик повидал на своём веку много ужасных зрелищ, но от того, что предстало ему сейчас, желчь подступила к горлу. Третьим выжившим был Ларак — несмотря на отсутствие нижней половины тела, несмотря на продолжающееся действие драконьего яда, от которого плоть, там, где её не разъело сразу, вздувалась сплошной синюшней опухолью, оборотень всё ещё был жив! Оррик примёрз к месту, словно загипнотизированный.
Уже потом Оррик сообразил, что всё же слышал шаги Агарната позади, просто не обратил на них внимания. Вплоть до того момента, как страшный удар в спину опрокинул его на землю и его горло наполнилось кровью.
— Боюсь, из пяти доблестных героев выжил только один, тот же, что и нанёс последний удар злобному дракону, хехе.
В свете выпавшего из руки Оррика камня, блеснул кинжал. Агарнат говорил почти расслабленно, но не спускал с Оррика глаз.
— Интересно, ты вправду уже готовенький или притворяешься? — во второй руке Агарната как из ниоткуда появилась тяжёлая стальная стрелка. — Сейчас…
Он осёкся, услышав звук движения чего-то большого и грузного у себя за спиной. В следующий миг произошло сразу несколько событий.
Агарнат крутанулся на каблуках, и стрелка сорвалась с его пальцев, с силой, превосходящей тяжёлый арбалетный болт. Хвост дракона рассёк воздух. Оррик, подскочил с пола как распрямляющаяся пружина и его кинжал вонзился Агарнату в ногу. Если бы не это, тот может и сумел бы увернуться, а так удар Раймертиса перешиб его пополам, как кнут перешибает тростинку.
С глухим, утробным рычанием, дракон попробовал подняться, раз, другой, третий, но ноги его не несли. То ли стрелка Агарната попала в уязвимое место, то ли яд, проникший в его тело через многочисленные раны, продолжал действовать, то ли просто сил не оставалось.
Оррик чувствовал себя немногим лучше. Дыхание давалось с трудом, немудрено, при пробитом-то лёгком. Сломанная нога теперь отказывалась слушаться, да и вторая болела немногим слабее. Относительно недалеко на полу он заметил отлетевшую в сторону секиру Ротье, полуползком добрался туда и встал, опираясь на неё, как старик на палочку.
— Раймертис. Если можешь ударить ещё раз — сейчас самое время.
Яд всё же прикончил оборотня, так что к тому времени, как Кларин и Клармонда спустились вниз, в живых оставался только Оррик, сидящий у стены древнего зала в круге света.
— Не слишком вы торопились. Это уже та часть плана, в которой вы принимаете свои истинные формы и разрываете меня на куски?
Глаза Клармонды вспыхнули гневом и она шагнула к Оррику с таким видом, словно собиралась его ударить, но Кларин успел поймать её за запястье. Хоть он и выглядел рядом с Клармондой субтильным книжником рядом с принцессой-воительницей, она не могла сдвинуть его руку ни на волосок.
— Если ты такой сообразительный, то мог бы догадаться, что подобные шутки неуместны вообще, а тем более рядом с телом нашего брата.
— Если ты такой правильный, мог бы не использовать столь явных предателей. И кровь с левой стороны лица утри, а то пугает.
— Я просчитался, — признался Кларин, доставая из кармана платок. — Не думал, что приятели Юон по Братству Талисмана решат, что им под силу с нами совладать и сумеют нас выследить. Кто бы ни нанёс тебе удар в спину, он почти наверняка рассчитывал, что с того света мы не сможем потребовать объяснений.
— А не пошли бы вы оба отсюда? — решительно заявила Клармонда. — Меня тошнит от вас. Нашёл время и место для высокоумного трёпа, брат.
— Ты уверена? Может мне лучше обо всём позаботиться? Я вижу, что тебе…
— Валите уже!
— Хорошо, только достань небесного вина для Оррика, ты же видишь, как он изранен.
Небесным вином в этих местах называлось хорошо знакомое Оррику исцеляющее вино — густое зелье медово-золотого цвета, невероятно ускорявшее заживление ран. Но даже с небесным вином исцеление требовало некоторого времени и покоя. Оррик лежал снаружи, у свежеразведённого костра, и слушал рассказ Кларина, который по-прежнему оставался в человеческом облике. И блуждающая луна, и полярная луна вышли из-за туч, но этим нельзя было объяснить то, что вся атмосфера древних руин казалось Оррику изменившейся, больше в ней не чувствовалось ползучего страха. Он гадал, не упокоились ли теперь бродившие по ним призраки.
— Извини, если я утомляю тебя моей болтовнёй. Хочется, знаешь ли, выговорится, но не знаю перед кем. Сестра уж точно предложит мне не молоть зря языком, едва я успею начать. Значит, ты начал догадываться, кто мы такие, в первый же день, хм. Если ты ещё не до конца потерял сознание, когда она выловила тебя из реки, то тут ничего удивительного нет, но надо всё же достать сестре менее заметный чудесный предмет для превращения.