Моё тело — косяки и петли, моя воля — дверь, мои слова — ключ.
Первый среди стихий, похищенный у богов, древний друг человека.
Зародись из искры, высекаемой моим заклинанием.
И очисти землю от моих врагов!
В следующий миг Энгура окутал уже знакомый Оррику шар маслянистого огня. Хоть он и укрылся за саркофагом, вместе с Геси, которую он подхватил словно дёргающуюся тряпичную куклу, жар в замкнутом пространстве был таким, что на миг Оррику показалось, будто его волосы уже тлеют. По крайней мере, судорогиГеси немедленно прекратились.
— Это было обязательно? — вопросил он, когда рёв пламени улёгся, оставив лишь почерневший пол, несколько раскалившихся докрасна монет и обугленную массу, уже слабо напоминавшую человеческую фигуру. Там, где бушевало пламя, целым остался лишь древний бронзовый меч.
— Нет. — Мелам утёр крупные капли пота со лба. — Но разумно. Энгур был воплотителем, насколько я их различаю — древесного или бесовского облика, и тот, и другой могут дать способность распространять невидимый яд или оправляться от смертельных ран. А теперь ты мне ответь: как ты догадался, что Браслеты Повиновения у них с вывертом и господским является железный?
— Обязательно рассказывать прямо здесь и сейчас? — Оррик, тем временем, наскоро проверил состояние лежащей без сознания Геси. Она сломала себе пару зубов в тот момент, когда связь жизненных сил передала ей агонию господина и кожа её была слишком холодной на ощупь, но пульс оставался устойчивым. В общем, исцеляющее вино должно было справиться с последствиями.
— Да.
Прошлой ночью Оррик и Мелам, чтобы не быть подслушанными, переговаривались и строили планы с помощью заклинания Мелама, которое делало любой шёпот ясными и чёткими словами в ушах адресата, даже на большом расстоянии. Но сосредоточенный шёпот в пустоту сам по себе был подозрителен, так что говорили они только о самом насущном, оставив подробности на потом.
Оррик выпрямился и заговорил:
— Ну, было несколько намёков. Геси слишком резко меняла свои манеры. Энгур слишком берёг себя во время боя со стражем гробницы, вместо того, чтобы служить своей якобы госпоже живым щитом. И была ещё странность — Геси, во время нашей беседы наедине, выставила себя особой холодной и расчетливой. Когда речь идёт о жизни, смерти и великом могуществе, разве подобная женщина стала бы пренебрегать важными козырями? Нет, не стала бы. Когда она не попыталась ни очаровать меня, ни сыграть на сочувствии, я окончательно понял — что-то здесь не так.
Мелам огляделся вокруг, озвучивая свои мысли:
— Вышло, конечно, неплохо… «эликсир мудрости» в сосуде был, конечно, ядом… Всё как положено, дверь и за ней три испытания, страж, проверяющий боевое искусство, барьер, проверяющий волшебную силу, ложное сокровище, проверяющее самоконтроль, три испытания для отделения зерна от плевел. Геси знала про три испытания, наверняка догадалась, что лабиринт снаружи с его механическими ловушками не в счёт, но не знала, что по традиции той эпохи сама дверь тоже не в счёт, испытания начинаются за порогом… Или знала, но скрывала, а Энгур не догадался задать правильный вопрос. И всё же: какого дьявола ты так настаивал на плане, при котором Геси должна остаться в живых?
— Ответить несложно. Раз во всё это дело она была втянута не по своей воле, то она мне не враг, а, значит, несправедливо было бы её убивать, по крайней мере, пока есть выбор.
Оррик тут сказал правду, но далеко не всю правду. Человек, настолько благородный, что пытается спасти жизнь даже постороннему, уж точно не будет тыкать кинжалом в спину своего нанимателя. А значит, его не надо убивать, просто чтобы обезопасить себя от его алчности. Во всяком случае, Оррик надеялся на подобное умозаключение со стороны Мелама.
— А то, что она может оказаться в рабстве уже у меня, значит, не противоречит твоим идеям о справедливости и несправедливости?
— Вообще-то противоречит, — честно ответил Оррик. — Но, помнится, ты при нашей первой встрече спросил меня, как же гарантировать мою верность, а я ответил, что надёжнее всего будет её купить. Так как именно это ты и сделал, спешу заверить, что предательство нанимателя противоречит моим идеям о справедливости куда сильнее.
— Но, — добавил Оррик, чуть подумав и пригладив вымокшие от пота волосы. — Я думаю, что если твои амбиции и вправду так велики, как мне кажется, умнее будет не пользоваться браслетами. Не из расчёта на благодарность, а чтобы избежать репутации тирана, не гнушающегося никакими способами подчинения товарищей по чернокнижничеству. Зная тайну её позорного рабства, разумный человек сможет контролировать её безо всякой чёрной магии.