— Нет, — ответила она. — Или, вернее, да. Это один из заколдованных холмов, там опасно спать. Если ты оставишь оборотня в том месте на всю ночь, эльфы придут и заберут его назад, а настоящего ребенка вернут.
— Они так не сделают, потому что никакой он не оборотень, — сказала я, задохнувшись от прикосновения к талой ледяной воде. — Просто больной ребенок. Вряд ли он переживет ночь под открытым небом.
— Он не переживет, — коротко ответила Джейли. — К утру он будет мертв. И я молю Бога, чтобы никто не видел нас там.
Я перестала обуваться.
— Мертв! Джейли, я возвращаюсь. Я не могу оставить его там. — И я пошла назад через ручей.
Она схватила меня сзади и опрокинула лицом вниз на мелководье. Барахтаясь и задыхаясь, я пыталась встать на колени, разбрызгивая воду во все стороны. Джейли — вода доходила ей до половины икр — стояла и смотрела на меня, вся промокшая.
— Слушай, ты, чертова безголовая английская ослица! Ты ничем не можешь помочь! Ты меня слышишь? Я не могу остаться здесь и допустить, чтобы ты рисковала своей жизнью и моей из-за твоих идиотских бредней!
Сопя и что-то ворча себе под нос, она наклонилась, взяла меня за руки и помогла встать.
— Клэр, — заговорила она настойчиво, встряхивая мои руки, — выслушай меня. Если ты подойдешь к этому ребенку и он умрет — а он непременно умрет, поверь мне, я на таких, как он, уже насмотрелась, — так вот, родители тогда обвинят тебя. Неужели ты не понимаешь, насколько это опасно? Знаешь ли ты, что говорят о тебе в деревне?
Я стояла, дрожа на холодном вечернем ветру, раздираемая между ее очевидным страхом за мою безопасность и мыслью о беспомощном ребенке, медленно умирающем в темноте, с полевыми цветами у ног.
— Нет, — ответила я, убирая мокрые волосы с лица. — Нет, Джейли, я не могу, Обещаю, что буду осторожна, но я должна пойти.
Я вырвалась от нее и, спотыкаясь и оступаясь в, воде, на которую уже легли обманчивые вечерние тени, двинулась на другой берег.
Вслед мне донесся приглушенный вопль отчаяния, а затем — бешеный плеск в противоположном направлении. Ну что ж, она по крайней мере не будет мне мешать.
Быстро темнело, и я продиралась сквозь кусты и траву как только могла скорее. Я не была уверена, что найду нужный холм, если не успею добраться туда до наступления полной темноты: поблизости одна от другой было несколько почти одинаковых возвышенностей. Заколдованы они или нет, но блуждать одной в темноте мне совсем не хотелось. К тому же я с немалым беспокойством думала о том, как доплетусь до замка с больным ребенком на руках.
В конце концов я холм нашла — у его подножия росло несколько молодых лиственниц, которые мне помнились. К этому времени сделалось совсем темно, ночь была безлунная, так что я спотыкалась на каждом шагу и часто падала. Лиственницы росли тесно; они негромко переговаривались на вечернем ветру, поскрипывая и шелестя ветвями.
Это проклятое место и в самом деле заколдовано, думала я, вслушиваясь в этот таинственный разговор, пока прокладывала себе дорогу среди тонких стволов. Ничуть не удивлюсь, если за следующим деревом встречу привидение.
Но тем не менее мне пришлось удивиться. Я чуть рассудка не лишилась, когда появилась темная фигура и обхватила меня руками. Я испустила пронзительный крик и замерла на месте.
— Господи Иисусе, — проговорила я, — что ты здесь делаешь?
И я прижалась к груди Джейми, обрадовавшись ему, хоть он меня и напугал.
Он взял меня за руку и повел прочь из леса.
— Я пошел за тобой, — тихо сказал он. — Я должен был отыскать тебя, ведь уже ночь наступила. Я встретил Джейлис Дункан возле ручья Святого Джона, она сказала мне, где ты.
— Но ребенок… — начала я, обернувшись лицом к холму.
— Ребенок умер, — сказал он, поворачивая меня обратно. — Я сначала побывал там и видел.
Я последовала за ним без возражений, подавленная смертью ребенка, но испытывая облегчение оттого, что мне не придется карабкаться на заколдованный холм, а после тащиться долгой дорогой в одиночестве. Темнота и шепчущие деревья угнетали меня, поэтому я шла молча, пока мы не перешли ручей. Все еще мокрая после недавнего погружения в воду, я не стала снимать чулки и зашлепала по воде прямо так.
Джейми, пока что сухой, перепрыгнул с берега на лежащий в воде валун, а оттуда перелетел широким прыжком на другой берег.
— Ты не подумала, насколько опасно бродить одной в такую ночь, Саксоночка? — поинтересовался он — без гнева, просто с любопытством.
— Нет… то есть да. Мне жаль, что я причинила тебе беспокойство, но я не могла оставить там ребенка, я просто не могла!