Выбрать главу

– Ну что ж, приступим, – пробурчала я себе под нос и сунула руку внутрь лошади.

Места для маневра внутри было недостаточно, и сперва я не понимала, что ощупываю. Для лучшего внимания закрыв глаза, я стала вести поиски тщательнее и осторожнее. Попадались мягкие участки и более твердые выступы. Мягкое – это, должно быть, тельце, а твердое – головка или ножки. Мне требовалось найти ножки, причем именно передние. Постепенно я начала различать, что где, и поняла, что во время очередной схватки не надо двигать даже пальцем: необыкновенно сильные мышцы матки очень больно сжимали всю руку, как тиски, а когда напряжение уходило, я могла продолжать свое дело.

Наконец я нащупала нечто совершенно конкретное.

– У меня под пальцами нос! – радостно закричала я. – Нашла головку.

– Умница, барышня, умница! Не упусти ее! – похвалил меня Алек, который, скрючившись, суетился возле лошади, поглаживая ее при каждой схватке.

Я скрипнула зубами и ткнулась лбом в лошадиный круп – так сильно мне стиснуло запястье. Отпустило, и я продолжила обследование. Осторожно перемещая руку вверх, нащупала глазницу, лоб, крошечное свернутое ухо. Переждав еще одну схватку, продвинулась по изгибу шеи к плечу.

– Головка прижата к плечу, – сказала я. – Положение правильное.

– Отлично, – подбодрил меня Джейми; он сидел у морды лошади и успокаивающе гладил по мокрой от пота шее. – Похоже, ножки подобраны под грудь. Попытайся нащупать колено.

Поиски все длились и длились: я нащупывала что-то в теплой темной глубине лошадиного тела, сунув туда руку по самое плечо; а руку то сжимало сильнейшими родовыми схватками, то милосердно отпускало. Мне казалось, что я сама рожаю, – и это было дьявольски трудно.

В конце концов я нащупала копыто, почувствовала его округлую поверхность и очень острый край, еще не касавшийся земли. Как могла, соблюдая противоречивые нервные инструкции моих наставников, я то тянула, то толкала, помогая повернуть инертное тело жеребенка, двигала одну ножку вперед, другую назад, обливалась потом и стонала хором с кобылой.

А потом все неожиданно получилось. Когда мышцы матки в очередной раз расслабились, жеребенок мягко скользнул в нужное положение. Неподвижно, я ждала следующей схватки. Она наступила – и наружу вылез маленький мокрый носик и вытолкнул мою руку. Крошечные ноздри дернулись, словно от любопытства, и нос пропал.

– В следующий раз выскочит! – Алек чуть экстатически не плясал по сену, его изувеченные ревматизмом ноги выделывали фантастические кренделя. – Давай, Лосганн! Давай, моя милая маленькая лягушечка!

И как бы в ответ на его призыв кобыла судорожно вхрапнула, резко выгнула круп – и на чистую солому мягко выскользнул жеребенок с мокрыми шишковатыми ножками и огромными ушами.

Я тоже осела на солому, ухмыляясь совершенно по-идиотски. Я находилась в эйфории – покрытая мылом, слизью и кровью, уставшая, воняющая далеко не самыми приятными лошадиными ароматами.

Я сидела и следила за тем, как Уилли и Родерик, помогавший одной рукой, обтирают жеребенка пучками соломы. И вместе со всеми ликовала Лосганн, обернувшись, сначала лизнула свое дитя, а затем бережно подтолкнула его носом, чтобы он встал на четыре разъезжающиеся ноги.

– Дьявольски хорошо, голубушка! Дьявольски!

Алек, не закрывая рта, схватил меня за руку, всю в слизи, и радостно тряс ею.

Неожиданно он осознал, что я еле держусь на ногах и вообще приобрела довольно неавантажный вид, и велел одному из конюхов принести воды. После чего старик зашел со спины и положил свои твердые ладони мне на плечи. Исключительно точными и мягкими движениями он гладил мышцы плеч и шеи, жал, бил, растягивал их, убирая напряжение и зажимы.

– Ну что, голубушка? – наконец промолвил он. – Нелегкое это дело, правда?

Он улыбнулся мне, а затем перевел восхищенный взгляд на новорожденного.

– А кто у нас тут такой красивый? – запричитал он. – Кто у нас такой славный?

Умыться и переодеться мне помог Джейми. Мои пальцы были так истерзаны, что не могли управиться с пуговицами на корсаже, я понимала, что наутро рука превратится в сплошной синяк, но чувствовала спокойствие и радость.

После лившего, казалось вечность дождя наконец наступило ясное солнечное утро. Точно выбравшийся из норы крот, я жмурилась от яркого света.

– У тебя настолько тонкая кожа, что я вижу, как под ней течет кровь, – промолвил Джейми, следя за движениями луча по моему обнаженному животу. – Я могу показать, как идет жила по твоей руке к сердцу. – Он провел пальцем от запястья до локтевого сгиба, затем по внутренней стороне руки к плечу и добрался до ключицы.