– Из уст Гуиллина, когда ты сидишь в зале и потягиваешь рейнское, такие рассказы кажутся страшными, но занимательными…
Джейми шел первым, но за его спиной я хорошо слышала мягкий и выразительный голос, отчетливо звучавший в ночной тишине.
– Однако за пределами замка, особенно в деревне, все совершенно иначе. Такие сказки для людей – реальность. И, думаю, некоторые из них – правда.
Я вспомнила янтарные глаза водяной лошади и задумалась над тем, какие еще сказки заключают в себе правду.
– А другие… ну… – Джейми забормотал себе под нос, и мне пришлось прислушиваться изо всех сил. – Родителям этого младенца легче поверить, что умер подменыш, а их собственный ребенок, здоровый и радостный, живет вечной жизнью среди эльфов.
Мы добрались до оставленных пастись лошадей – и спустя всего полчаса перед нами приветливо засветились огни замка Леох. До этого я не могла вообразить, что сочту это мрачное здание передовым рубежом настоящей цивилизации, но в тот момент огни показались мне символом просвещения.
Однако когда мы подъехали ближе, я осознала, что яркий свет исходит от ряда фонарей, горящих на парапете моста.
– Что-то произошло, – сказала я, повернувшись к Джейми.
Я посмотрела на него внимательнее (впервые за вечер при свете) и увидела, что он одет не в обычную рваную рубаху и старый килт. В свете фонарей полотняная рубашка казалась ослепительно-белой, а через седло был перекинут лучший – и единственный – бархатный кафтан.
– Да, – ответил он. – Поэтому-то я и отправился на твои поиски. Наконец явился герцог.
Его светлост сумела произвести на меня сильное впечатление. Понятия не имею, кого именно я собиралась увидеть, но точно не того крепкого красномордого грубоватого спортсмена, который восседал в зале Леоха. Лицо у него было веселое, грубоватое, обветренное, светло-голубые глаза все время чуть косили, как будто он хотел не упустить из виду фазана, летящего против солнца.
На мгновение мне пришло в голову, что недавно слышанное драматическое описание персоны герцога несколько шаржировано. Но внимательно вглядевшись в лица собравшихся, я увидела, что все юноши моложе восемнадцати лет следят за дружеской беседой герцога, Колума и Дугала, сопровождаемой шутками и смехом, с несколько настороженным видом. Следовательно, дело не в драме: их предупредили.
Когда меня стали представлять герцогу, я еле удержалась от смеха. Сандрингем был мужчина высокий, видный, весьма напоминавший шумных ораторов, которые побеждают оппозицию в пабах громкостью речи и повтором тезисов. Разумеется, из рассказа Джейми мне тоже было известно, чего ждать, но когда герцог, склонившись к моей руке, произнес: «Как отрадно повстречать соотечественницу в таком далеком от родины месте» – голосом, более всего похожим на писк обеспокоенной мыши, впечатление было столь сильным, что пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не опозориться перед всеми.
Устав от долгой дороги, герцог и его свита отправились в спальни очень скоро. На следующий же после ужина день в зале был устроен прием с музыкой и приятной беседой, куда в числе прочих были приглашены и мы с Джейми. Сандрингем воздавал хвалу рейнскому Колума и велеречиво живописал дорожные страдания, с одной стороны, и красоту шотландской природы – с другой. Мы с почтением внимали, причем, когда герцог пронзительным визгом рассказывал о своих муках в пути, я пыталась не встретиться с Джейми взглядом.
– Только мы выехали из Стирлинга, как сломалась ось. Три дня пришлось провести под ливнем, пока мой слуга не нашел и не привел кузнеца, который смог помочь делу. И представьте себе: не прошло и дня, как мы налетели на жуткий ухаб, и эта чертова ось опять сломалась! Затем потеряла подкову лошадь, и нам пришлось выйти из кареты и месить грязь подле нее, ведя несчастное создание в поводу. После же…
Рассказ все длился, одно происшествие сменяло другое, а меня все больше и больше разбирал смех; я попыталась залить жар вином, что стало очевидной логической ошибкой.
– Но что за дичь, Маккензи, что за дичь! – вдруг вскричал герцог, в восторге выпучив глаза. – Я глазам своим не поверил! Неудивительно, что у вас такой стол.
Его светлость ласково поводил рукой по немаленькому брюху.
– Клянусь, зуб отдам, чтобы получить возможность поохотиться на оленя, которого мы видели третьего дня. Бесподобный зверь, бесподобный! Представьте, дорогая, – доверительно сообщил он мне, – выскочил на дорогу прямо перед нами. Так перепугал лошадей, что те опять едва не опрокинули карету!