— Вот как, — произнес он. — Расскажите об этом поподробнее.
Ну что ж, с божьей помощью я могла ему кое-что рассказать. Изложила основные подробности стычки между шотландцами и людьми Рэндолла — он легко мог справиться об этом у Дугала. Поведала и содержание моего разговора с капитаном Рэндоллом — мне ведь было неизвестно, сколько успел услышать Мурта.
Колум кивнул, полный жадного внимания.
— Так, — сказал он. — Но каким образом вы-то оказались в том месте? Это далеко в сторону от дороги на Инвернесс, где вы, как я полагаю, собирались сесть на корабль.
Я кивнула и набрала в грудь побольше воздуха.
Мы теперь волей-неволей вступали в область чистого вымысла. Хотелось бы мне, чтобы я в свое время более внимательно прислушивалась к рассказам Фрэнка о разбойниках с большой дороги, но теперь уж ничего не попишешь, постараюсь как смогу. Я назвала себя вдовствующей леди из Оксфордшира (что, в связи со сложившимися обстоятельствами, было не столь уж далеко от истины). Я путешествовала со своим слугой и направлялась к дальним родственникам во Францию (что, понятно, от истины было весьма далеко). На нас напали грабители, и мой слуга то ли был убит, то ли попросту сбежал. Верхом на своей лошади я ускакала в лес, но была схвачена на некотором расстоянии от дороги. Пытаясь убежать от бандитов, я вынуждена была оставить и лошадь, и все имущество, которое она везла. Мне удалось скрыться, но, блуждая по лесу, я подверглась нападению капитана Рэндолла и его людей.
Я откинулась к спинке кресла, довольная собственным рассказом: все просто, ясно и правдиво и в тех деталях, которые можно проверить. Лицо Колума не выражало теперь ничего, кроме вежливого внимания. Он открыл было рот, чтобы задать мне какой-то вопрос, но в это время у двери раздался слабый шорох. Там появился мужчина, один из тех, кого я видела во дворе, когда мы только приехали в замок; он держал в руках небольшую кожаную шкатулку.
Вождь клана Маккензи извинился с изысканной любезностью и оставил меня созерцать птичек, заверив, что очень скоро вернется, чтобы продолжить наш в высшей степени интересный разговор.
Едва дверь за ним затворилась, как я бросилась к книжной полке и начала быстро перебирать рукой кожаные переплеты. На полке находилось более двадцати книг. Я поспешно просматривала титульные листы. На некоторых не были обозначены годы издания, на остальных же стояли даты от 1720 до 1742. Колум Маккензи, безусловно, любил роскошь, но никакие другие вещи в комнате не свидетельствовали о том, что он вообще любитель антиквариата. Да и переплеты книг были совершенно новые, без трещин, а бумага без пятен.
Не испытывая никаких угрызений совести, я обшарила письменный стол оливкового дерева, прислушиваясь, не раздаются ли за дверью шаги.
В среднем ящике я нашла то, что искала: неоконченное письмо, написанное беглым почерком и для меня нечитаемое из-за необычной орфографии и полного отсутствия знаков препинания. Бумага была новая и чистая, чернила четкие и яркие. И хоть само письмо разобрать я не могла, дата его, обозначенная наверху страницы, словно огнем вспыхнула у меня перед глазами: 20 апреля 1743.
Колум вернулся через несколько минут и застал свою гостью сидящей возле окна с благопристойно сложенными на коленях руками. Сидящей — потому что ноги меня не держали. Со сложенными руками — чтобы скрыть дрожь, из-за которой я еле успела вовремя сунуть письмо на место.
Он принес с собой поднос с угощением — кружку эля и овсяные лепешки с медом. Я угощалась лишь для виду, желудок был стиснут спазмом и ничего не хотел принимать.
Еще раз извинившись за свое отсутствие, Колум выразил сочувствие по поводу постигшей меня беды. Затем выпрямился и, глянув на меня испытующим оком, спросил:
— Как это случилось, миссис Бошан, что люди моего брата обнаружили вас блуждающей по лесу в нижнем белье? Разбойники, если они рассчитывали на выкуп, не стали бы досаждать вам дурным обращением. Что касается капитана Рэндолла, то хотя я слышал о нем разное, но все же не думаю, чтобы офицер английской армии оказался способен на насилие по отношению к заблудившейся путешественнице.
— Неужели? — откровенно огрызнулась я. — Не знаю, что вы о нем слышали, но как раз на подобный поступок он способен.
Планируя свою историю, я как-то упустила из виду такую деталь, как моя одежда; кроме того, я не имела представления, с какого момента Мурта начал следить за мной и капитаном Рэндоллом.
— Понятно, — сказал Колум. — Полагаю это возможным. По правде говоря, репутация у него дурная.
— Полагаете возможным? — переспросила я, потому что на лице у вождя клана Маккензи было написано пусть и слабое, но вполне определенное недоверие. — Как? Вы не верите тому, что я вам рассказала?