Кто-то дал ослу пинка, и он пустился вскачь, грозя в любой момент сбросить свою наездницу. К сожалению, чем сильнее женщина хохотала, тем больше она раскачивалась. Не прошло и нескольких секунд, как она свалилась с осла.
– Можно мне попробовать? – спросила Хедер.
– Но у тебя же рука болит, – возразила Тинна.
– Правая мне не нужна, – хвастливо проговорила Хедер. – Я буду управлять левой.
Нур-у-Бану взглянула на Мириму, которая кивнула в знак согласия.
– Пусть Хедер попробует, – приказала бас-кадина султана.
Хедер сбросила накидку, натянула на себя меховое пальто и водрузила на голову арбуз.
– Уверена, этот глупый осел тебя не сбросит, – сказала Шаша, подрисовывая Хедер брови и усы.
Один из евнухов усадил молодую женщину на осла. Хедер ухватилась за хвост животного левой рукой, а в правой сжала четки. Кто-то толкнул осла, и он рванулся с места. Хедер сильно качало из стороны в сторону, она громко хохотала, но все-таки держалась в седле.
Осел свернул на одну из тропинок. Не успел евнух направить бедное животное в нужном направлении, как кто-то схватил его под уздцы и резко остановил. Хедер повалилась вперед, но чьи-то сильные руки удержали ее за талию и поставили на ноги.
– Хедер, – произнес знакомый раздраженный голос. Сильные руки развернули ее, и Хедер увидела Халида с Myрадом.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
Наблюдавшие за происходящим молодые женщины попрятались, заслышав рев Султанова Пса.
– Пытаюсь сбежать, – смело отозвалась Хедер. – Как ты думаешь, мне далеко удастся уйти в таком наряде?
У Халида снова задергалась щека. Мурад рассмеялся вместо кузена.
Женщины в ужасе взирали на Хедер. Никогда еще ни одна из них не осмеливалась разговаривать с мужчиной в столь неуважительном тоне. Тем более с Султановым Псом.
Халид издал нечто похожее на звериный рык.
– Прости за грубость, – извинилась Хедер, отступив на шаг. – Твоя мать разрешила мне принять участие в игре.
Халид устремил на мать самый что ни на есть устрашающий взгляд:
– Как ты могла позволить ей такое?
– «Стамбульские джентльмены» – безопасная игра, – отозвалась Мирима.
– Безопасная? Вдруг она носит под сердцем моего ребенка и свалится-с осла?
– Об этом я не подумала, – призналась Мирима.
– Я ношу под сердцем твоего ребенка? – эхом отозвалась Хедер. Мысль о том, чтобы стать матерью чьего-то ребенка, поразила девушку как гром среди ясного неба.
– Любая из этих красавиц может носить в себе семя моего отца, – сказал Мурад, – но он не отказывает им в маленьких удовольствиях.
– При всем уважении, ни одна из этих женщин не приходится женой мне, – заметил Халид. – Кроме того, у султана и так уже есть два сына.
Мурад кивнул.
– Когда к нам будет приезжать жена принца Халида, играйте во что-нибудь другое, – приказал он женщинам.
– Как насчет водных салок? – предложила Шаша.
– Нет, – хором отозвались Халид с Хедер.
– Из-за твоей руки? – спросила Шаша.
– Моя отважная жена боится воды, – сказал Халид. – Она не умеет плавать.
Хедер смущенно покраснела и опустила глаза.
– А может, сыграем в обычные салки? – предложила одна из девушек.
– Или в «море волнуется», – прибавила другая.
– Давайте перед ужином проводим наших гостей в купальни, – сказала Нур-у-Бану.
Без лишних слов все женщины направились в купальни. Хедер пошла вместе с Тинной, Шашей и Сафие. Нур-у-Бану с Миримой замыкали процессию.
– Ваша встреча с султаном уже закончилась? – спросила Нур-у-Бану.
Мурад покачал головой:
– Мы решили дождаться, пока он покинет апартаменты Линдар.
Нур-у-Бану кивнула и обратилась к Халиду:
– Можешь больше не беспокоиться за свой Дикий Цветок. Мы позаботимся о ней.
Затем они с Миримой скрылись в доме.
Купальни в гареме дворца Топкапы превзошли все ожидания Хедер. Все помещение было отделано белым мрамором, украшено высокими узкими колоннами, выложено удивительной работы фаянсом. Сквозь круглое окно в крыше лился солнечный свет. Повсюду были мраморные умывальники с медными кранами.
Во влажном воздухе смешались пар, приглушенные разговоры и тихий смех. Никогда в жизни Хедер не видела столько обнаженных тел сразу. Когда подошедшая служанка захотела снять с нее банный халат, она поплотнее запахнула его на груди и жестом отпустила служанку.
– Снимай, – приказала Мирима, разоблачаясь. – Ты ведешь себя грубо.
– Нет, – решительно отказалась Хедер, повернувшись к Мириме. И ее глаза чуть не вылезли из орбит, когда она увидела, что на свекрови нет одежды.
Нур-у-Бану подавила смешок, а потом спокойно, как ребенку, принялась объяснять:
– Мы тут все одинаковые, мы друзья. И у тебя нет ничего такого, чего бы не было у нас.
Хедер неохотно сняла халат. Оглядев ее с ног до головы, Мирима фыркнула и сказала:
– Сомневаюсь, что ты носишь в себе семя моего сына.
Хедер покраснела, но прежде чем она успела что-то ответить, Тинна с Шашей отвели ее в угол общего зала, где слуги как следует поскребли их. Шаша, которая поддерживала оживленный разговор, избавила Хедер от необходимости разговаривать со всеми этими обнаженными телами. Наконец Хедер уселась на бортике бассейна, пока Шаша с Тинной нежились в воде.
– Вон там женщины сурьмят глаза, чтобы защититься от злых духов, – пояснила Сафие, опустившись рядом. – А там моют голову яичными желтками.
– Они разве не злоупотребляют милостью Аллаха? – спросила Хедер, повторяя слова мужа.
Сафие покачала головой:
– Белки они используют для того, чтобы избавиться от гусиных лапок вокруг глаз.
Это заинтересовало Хедер.
– То есть можно съесть желток, а белок приложить к глазам? – спросила она.
– Да, – подтвердила Сафие.
После парной Нур-у-Бану и Мирима провели гостью через вестибюль и несколько теплых комнат, где женщин натирали пемзой, массировали и избавляли от волос на теле. Наконец они оказались в тепидарии, комнате отдыха. Стены украшали позолоченные фигуры с жемчужными инкрустациями. Пол покрывали персидские ковры. Низкие диваны, заваленные мягкими подушками, так и манили к себе.
Завернувшись в теплые халаты, они отдохнули час, потом оделись. Нур-у-Бану проводила их в общий зал гарема, где ждал ужин. Будучи бас-кадиной султана, Нур-у-Бану имела право на собственные роскошные апартаменты, но она понимала, что одалиски, сожительницы султана, тоже хотят посмотреть на жену ее племянника.
Женщинам подали ягненка, рис, овощное рагу в оливковом масле и баклажаны. Вместо привычной розовой воды им подали бозу – горьковатый напиток из перебродившего ячменя. Затем на серебряных блюдах внесли сладости, обложенные вышитыми шелковыми салфетками в кольцах из натурального жемчуга.
Хедер, отличавшаяся особой любовью к еде, потянулась за кусочком баклажана и случайно поставила пятно на повязку. Она уже хотела было счистить его здоровой рукой, но вовремя вспомнила, что левую руку можно использовать только для «нечистых» дел.
Хедер огляделась. Даже самые молодые женщины использовали только три пальца правой руки. Они ели изящно и аккуратно, а не с аппетитом. Каждое их движение было отточено до совершенства. Их пальчики едва касались еды.
– Если будешь кушать аккуратно, то ты тоже будешь касаться еды только кончиками пальцев, – сказала Мирима.
Хедер покраснела и потянулась правой рукой за баклажаном.
– Кушай побольше баклажанов, – сказала Сафие, – и все исполнится.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Хедер.
– Баклажан – это волшебная еда, – отозвалась Сафие. – Исполнится твоя заветная мечта.
– Если женщина мечтает полакомиться баклажаном, – пояснила Нур-у-Бану, – значит, она беременна.
Хедер подавилась баклажаном и бросила кусок, который держала в руках, на пол, словно это был горячий уголь. Последнее время события в жизни Хедер разворачивались стремительно: сначала ее похитили, потом фактически насильно выдали замуж. Логично предположить, что следующим событием будет рождение ребенка. И хотя в целом эта мысль была Хедер приятна, она сомневалась в том, что сможет воспитать ребенка должным образом. Она знала, что будет всей душой любить своего ребенка, но готова ли она к тому, чтобы дать жизнь другому человеку?