— Я знаю, то duinne. Поэтому ты сейчас и уйдешь. И я буду знать, что есть кто-то, кто думает обо мне.
Он снова притянул меня к себе, нежно поцеловал и прошептал по-гаэльски:
— Он позволяет тебе уйти, потому что считает тебя беспомощной. А я знаю, что это не так. — Он отпустил меня, добавил по-английски: — Я люблю тебя. Уходи.
Рэндалл вытолкнул меня за дверь и остановился.
— Я скоро вернусь. — Он сказал это голосом мужчины, который вынужден ненадолго покинуть свою возлюбленную, и мой желудок снова потяжелел.
Красный силуэт на фоне пылающего за спиной факела — Джейми опустил голову на прибитую к столу руку.
— Думаю, ты найдешь меня здесь.
Черный Джек. Общее имя для всех мерзавцев и негодяев восемнадцатого столетия. Основа романтических романов, имя, вызывающее в воображении очаровательных разбойников с большой дороги с лихими кинжалами и в шляпах с плюмажем. Рядом со мной шла действительность.
Никогда не перестаешь думать, что же лежит в основе любых романов. Трагедия и ужас, сглаженные временем…
Добавьте в повествование немного мастерства — и voila! Волнующий роман, от которого кровь по жилам бежит быстрее, а девушки вздыхают.
Моя кровь бежала быстро, и ни одна девушка не вздохнет так, как Джейми, баюкающий изувеченную руку.
— Сюда. — Рэндалл открыл рот в первый раз после того, как мы вышли из камеры, и показал на узкую нишу в стене, не освещенную факелами. Выход, о котором он говорил Джейми.
К этому времени я достаточно взяла себя в руки, чтобы заговорить, и так я и сделала. Я шагнула назад, чтобы факел полностью осветил меня, потому что мне хотелось, чтобы он запомнил мое лицо.
— Ты спросил меня, капитан, не ведьма ли я, — произнесла я низким, уверенным голосом. — Теперь я тебе отвечу. Да, я ведьма. Ведьма, и я проклинаю тебя. Ты женишься, капитан, и твоя жена будет носить ребенка, но ты не доживешь до родов и не увидишь своего первенца. Я проклинаю тебя этим знанием, Джонатан Рэндалл. Я назову тебе час твоей смерти.
Его лицо пряталось в тени, но блеск глаз сказал мне, что он поверил. А почему нет? Ведь я говорила правду и знала это. Я видела строчки на генеалогическом древе Фрэнка так отчетливо, словно они были начертаны на известковых полосах между камнями стены, и на них перечислялись имена.
— Джонатан Волвертон Рэндалл, — тихо сказала я, считывая имя с камня. — Родился третьего сентября тысяча семьсот пятого года. Умер…
Он конвульсивно дернулся ко мне, но не смог помешать мне говорить.
Узкая дверь в нише распахнулась, заскрипев петлями. Я ожидала темноты и едва не ослепла от сверкания снега. Толчок в спину, я, споткнувшись, вылетела в сугроб, и дверь за мной захлопнулась.
Я лежала в канаве позади крепости. Снег покрывал какие-то кучи — скорее всего, тюремные отходы. Под сугробом, в который я упала, лежало что-то твердое — вероятно, дерево. Посмотрев вверх на стену, я увидела грязные полосы, отмечавшие путь, по которому мусор падал вдоль стены из сдвижной двери футах в сорока над головой. Должно быть, там кухня.
Я перекатилась на бок, пытаясь встать, и уперлась взглядом в широко открытые синие глаза. Лицо было таким же синим, как и глаза, и твердым, как бревно, за которое я его ошибочно приняла. Я с трудом поднялась на ноги и прижалась к стене крепости. Горло перехватило. Голову вниз, дышим глубоко, твердо приказала я себе. Ты не собираешься падать в обморок, ты и раньше видела мертвецов, и очень много, ты не упадешь в обморок… Боже, его синие глаза так похожи… ты не упадешь в обморок, черт тебя побери.
Дыхание выровнялось, пульс тоже. Паника отступила, и я заставила себя вернуться к рванувшему душу мертвецу, конвульсивно вытирая руки о юбку. Не знаю, что заставило меня снова посмотреть на него — жалость, любопытство или просто потрясение. Теперь, когда шок от неожиданности прошел, в мертвеце не было ничего пугающего — да никогда и не бывает. Неважно, как мучительно человек умирал — ужасает только страдающая человеческая душа. Но она покидает тело — и остается просто мертвая плоть.
Синеглазого незнакомца повесили. Оказалось, он не единственный обитатель канавы. Я не стала раскапывать сугробы — и так понятно, что в них. Под снегом хорошо виднелись очертания замерзших конечностей и мягкие округлости голов. Здесь лежало не меньше дюжины человек, дожидаясь оттепели, в которую их будет легче похоронить, или зверей из соседнего леса.
Эта мысль вывела меня из печальной неподвижности. Нет времени на размышления над могилами, или еще одна пара синих глаз невидяще уставится на падающий снег.