В той маленькой подвальной комнате Джейми закрыл глаза и стал ждать.
Пока он сидел смирно, боль была не такой ужасной, но он понимал, что скоро она усилится. Он боялся боли, но все же знал ее и раньше.
Он знал, что это такое, знал, как откликается на нее, и был готов терпеть, надеясь только, что она не слишком быстро исчерпает его силы.
Перспектива физического насилия тоже стала теперь лишь вопросом отвращения, а отчаяние — его собственным способом анестезии.
В комнате не было окон, и он не знал, сколько прошло времени. Когда его притащили в подвал, было позднее утро, но полагаться на свое чувство времени Джейми не мог. Сколько еще часов осталось до рассвета? Шесть, восемь, десять? До конца всего. С мрачным юмором он подумал, что Рэндалл оказывает ему одну любезность — он будет приветствовать смерть.
Когда дверь распахнулась, он поднял голову — что? Там стоял просто человек, худощавого сложения, привлекательный, в порванной льняной рубашке, с взъерошенными волосами. Он прислонился к двери, наблюдая за Джейми.
Потом Рэндалл молча пересек комнату и встал рядом с ним. Он положил руку Джейми на шею, наклонился и освободил прибитую руку, резко выдернув гвоздь, и Джейми едва не потерял сознание. Поставил перед ним стакан бренди, твердой рукой поднял ему голову и помог выпить.
— Потом он поднял мне лицо обеими руками и слизнул капли бренди с моих губ. Я хотел отпрянуть, но я дал слово, поэтому сидел неподвижно.
Рэндалл подержал голову Джейми, испытующе вглядываясь ему в глаза, потом отпустил его и сел на стол.
— Он долго сидел так, ничего не говоря, просто покачивал ногой. Я понятия не имел, чего он хочет, и не собирался угадывать. Я устал, меня немного тошнило от боли в руке. Поэтому я просто опустил голову на руки и отвернулся. — Он тяжело вздохнул. — Через какое-то время я ощутил его руку на голове, но даже не шевельнулся. Он начал гладить меня по волосам, очень нежно, все снова и снова. Больше не было никаких звуков, только его хриплое дыхание и потрескивание огня в жаровне, и думаю-думаю, я ненадолго заснул.
Когда Джейми проснулся, Рэндалл стоял перед ним.
— Чувствуешь себя немного лучше? — спросил Рэндалл легким, любезным тоном.
Джейми молча кивнул и встал. Рэндалл раздел его, стараясь не задеть раненую руку, и отвел к кровати.
— Я дал слово не сопротивляться, но я не собирался ему помогать, поэтому просто стоял, как деревянный. Я думал — пусть он делает, что хочет, но я в этом участвовать не буду… я просто отстранюсь от этого, по крайней мере, в уме.
Тогда Рэндалл улыбнулся и дернул Джейми за правую руку, достаточно сильно, чтобы он упал на кровать. От приступа боли голова закружилась, и его затошнило. Рэндалл встал перед ним на колени и за несколько сокрушительных минут объяснил ему, что отстраниться — это иллюзия.
— Когда он поднялся, то взял нож и провел им мне поперек груди. Порез был неглубоким, но кровь пошла. Он немного посмотрел мне в лицо, потом протянул палец и обмакнул его в кровь. — Голос Джейми стал неровным, он запинался и спотыкался. — Он слизал мою кровь языком, как к-кот, который умывается. Потом снова улыбнулся — очень по-доброму — и склонил голову к моей груди. Я не был связан, но не мог шевельнуться. Я просто… сидел там, пока он языком… это даже не было больно, но очень… странно. Потом он встал и тщательно вытерся полотенцем.
Я смотрела на руку Джейми. Он отвернулся, но рука служила превосходным индикатором чувств. Рассказывая дальше, он судорожно вцепился в край кровати.
— Он… сказал мне… что я восхитительно вкусный. Порез к этому времени перестал кровоточить, но он взял полотенце и потер его, чтобы рана опять открылась.
Костяшки на вцепившейся в кровать руке походили на наросты на бескровной кости.
— Он расстегнул штаны и размазал на себе кровь и сказал, что теперь моя очередь.
Потом Рэндалл подержал Джейми голову, пока его рвало, нежно вытер ему лицо мокрым полотенцем и дал еще бренди, чтобы прополоскать рот.
И так, то нежностью, то злобой, мало-помалу, пользуясь болью, как оружием, он разрушил все барьеры сознания и тела.
Я хотела остановить Джейми, сказать, что ему не нужно продолжать, что он не должен продолжать, но вместо этого сильно прикусила губу, чтобы не выронить слово, и крепко стиснула руки, чтобы удержаться и не прикоснуться к нему.