— Поверю тебе на слово, — я осторожно протянула кулачок, чтобы пес его понюхал. — А что он такое?
— Борзая. — Джейми почесал заостренные уши и процитировал: — Фингал так выбирает своих псов: глаз, как терновая ягода, ухо, как лист, грудь, как у коня, сухожилия, как серп, а хвост — далеко от головы.
— Если условия таковы, ты прав, — сказала я, рассматривая Брана. — Если бы его хвост был чуть дальше от головы, ты бы мог ездить на нем верхом.
— Я так и делал, когда был маленьким. Понятное дело, не на Бране, а на его дедушке — Нэйрне.
Он в последний раз погладил пса и распрямился, глядя на дом. Потом перехватил уздечку упрямца Донаса и повернул его к склону холма.
— В которой Одиссей возвращается домой, переодетый в нищего… — Джейми цитировал по-гречески, подхватив мое предыдущее замечание. — А теперь, — произнес он, с довольно мрачным видом поправляя воротничок, — мне кажется, самое время пойти и предстать перед Пенелопой и ее поклонниками.
Мы подошли к двойным дверям, причем тяжело дышащие псы бежали за нами по пятам, и Джейми остановился.
— Постучим? — нервно спросила я. Он с изумлением посмотрел на меня.
— Это мой дом, — ответил Джейми и толкнул дверь.
Он провел меня по дому, не обращая внимания на испуганных слуг, через холл и небольшую оружейную прямо в гостиную.
В ней имелся широкий камин с отполированной каминной доской. Серебро и стекло сверкало под закатными лучами солнца. В первый момент мне показалось, что в комнате пусто. Потом я заметила какое-то движение в углу у камина.
Она была меньше, чем я ожидала. Имея такого брата, как Джейми, представляла я, она должна быть не ниже меня, а то и выше, но женщина у огня была ростом не больше пяти футов. Она стояла к нам спиной и доставала что-то с полки китайского шкафчика. Концы ее кушака почти подметали пол.
Джейми замер, увидев ее.
— Дженни, — позвал он.
Женщина обернулась, и я успела заметить черные, как чернила, брови и широко раскрытые синие глаза на белом лице. Потом она кинулась к брату.
— Джейми! — Хоть и маленькая, она едва не уронила его, обнимая. Он невольно схватил ее за плечи, и они на мгновение застыли — она, прижавшись лицом к его рубашке, он — нежно обнимая ее за шею. На лице Джейми появилось такое необычное выражение — смесь неуверенности и восторженной радости — что я почувствовала себя почти незваным гостем.
Она прижалась к нему еще крепче и забормотала что-то по-гаэльски, и выражение его лица сделалось потрясенным. Он схватил ее за руки и отодвинул от себя, глядя вниз.
Лица были очень похожи: одинаковые чуть раскосые темно-синие глаза и широкие скулы. Одинаковые тонкие носы с узкой переносицей, чуть длинноватые. Только она была темноволосой, с каскадом черных кудрей, перевязанных зеленой лентой, а Джейми рыжим.
Она была красавицей, с правильными чертами лица и алебастровой кожей. И на приличном сроке беременности.
У Джейми побелели губы.
— Дженни, — шептал он, качая головой. — О, Дженни. Mo cridh.
Тут ее внимание привлек маленький ребенок, возникший в дверях. Она оторвалась от брата, не замечая его замешательства, взяла мальчика за ручку и ввела в комнату, бормоча слова ободрения. Он попятился назад, засунув в рот большой палец, и стал вглядываться в незнакомцев из-за материнских юбок.
Потому что она, без сомнения, была его матерью. У него тоже была копна черных кудряшек и ее квадратные плечи, только лицо не ее.
— Это малыш Джейми, — сказала она, гордо глядя на мальчика. — А это твой дядюшка Джейми, то cridh, тот самый, в чью честь тебя назвали.
— В мою честь? Ты назвала его в мою честь?
Джейми выглядел, как боксер, которого сильно ударили в солнечное сплетение. Он начал отступать от матери и ребенка, пока не наткнулся на кресло, в которое упал, словно ноги его больше не держали, и закрыл лицо руками.
К этому моменту его сестра сообразила: что-то идет не так. Она вопросительно тронула его за плечо.
— Джейми? В чем дело, дорогой мой? Ты болен?
Он посмотрел на них, и в его глазах стояли слезы.
— Тебе пришлось сделать это, Дженни? Неужели ты думаешь, что я недостаточно страдал из-за того, что случилось… из-за того, что я допустил… что должна была назвать ублюдка Рэндалла в мою честь, чтобы он стал для меня укором на всю жизнь?
Лицо Дженни, и так бледное, полностью утратило все краски.
— Ублюдок Рэндалла? — тупо переспросила она. — Ты имеешь в виду Джонатана Рэндалла? Англичанина, капитана красных мундиров?
— Да, капитана красных мундиров. Кого еще я могу иметь в виду, ради Бога? Полагаю, ты его помнишь? — Джейми уже достаточно пришел в себя, чтобы начать язвить.