Мужчины ушли по делам, а мы с Дженни провели весь день в гостиной. Она шила, а я сматывала разрозненные мотки пряжи и подбирала по цветам шелковые нитки.
Внешне дружелюбно, мы осторожно кружили вокруг да около в разговоре, искоса следя друг за другом. Сестра Джейми — жена Джейми; Джейми оказался центральной фигурой, вокруг которой вращались наши невысказанные мысли.
Общее детство навеки связало их, как соединяются нити в ткани, но сотканный узор ослаб из-за отлучки и подозрений, а потом замужества. Сначала в ткань вплелась нить Иэна, теперь — моя. Как они вольются в узор, эти новые нити?
Беседа шла обычным путем, только под сказанным хорошо слышались невысказанные вслух слова.
— С тех пор, как ваша мать умерла, ты одна ведешь этот дом?
— О, да. С десяти лет.
(Я кормила и любила его, когда он был мальчиком. Как ты будешь относиться к мужчине, которого я помогла создать?)
— Джейми говорит, ты редкая целительница.
— Я вылечила ему плечо, когда мы встретились. (Да, я искусная и добрая. Я буду о нем заботиться).
— Говорят, вы поженились очень быстро.
(Ты вышла замуж за моего брата, потому что у него есть деньги и земли?)
— Да, это произошло быстро. До церемонии я даже не знала настоящей фамилии Джейми.
(Я не знала, что он — лэрд этих мест и вышла за него ради него самого).
Так оно и тянулось и утром, и во время легкого обеда, и после обеда — мы вели светскую беседу, обменивались пикантными сведениями, мнениями, иногда нерешительно шутили, примеряясь друг к другу. Женщина, ведушее большое домашнее хозяйство с десяти лет, сумевшая справиться с имением после смерти отца и исчезновения брата, была личностью, которую нельзя недооценивать. Я гадала, что же она думает обо мне, но, похоже, она так же здорово умела скрывать мысли, как и ее брат.
Когда часы на каминной доске пробили пять, Дженни зевнула и потянулась. Платье, которое она чинила, соскользнуло с округлившегося живота на пол.
Она неуклюже потянулась за ним, но я опустилась рядом на колени.
— Не надо, я сама подниму.
— Спасибо… Клэр. — Она впервые назвала меня по имени и застенчиво улыбнулась мне.
Я улыбнулась в ответ.
Прежде, чем мы успели продолжить разговор, нас прервала мистрисс Крук, экономка. Она просунула свой длинный нос в дверь гостиной и тревожно осведомилась, не видели ли мы маленького мастера Джейми.
Дженни со вздохом отложила шитье.
— Опять исчез? Не волнуйся, Лиззи. Скорее всего, он пошел с папой или с дядей. Пойдем посмотрим, хорошо, Клэр? Я с удовольствием подышу воздухом перед ужином.
Она тяжело поднялась на ноги и схватилась за поясницу, застонала и криво улыбнулась мне.
— Еще около трех недель. Просто дождаться не могу.
Мы медленно брели вперед, Дженни показывала на пивоварню и часовню, рассказывая историю именья и сообщая, что когда построили.
Добравшись до голубятни, мы услышали в беседке голоса.
— Вот он где, шельмец! — воскликнула Дженни. — Ну, погоди, доберусь я до тебя!
— Подожди минутку. — Я положила руку ей на плечо, узнав низкий голос, перекрывавший голосок малыша.
— Не волнуйся, приятель, — говорил Джейми. — Научишься. Трудновато, верно, пока твоя штуковина не вытягивается дальше пупка?
Я просунула голову за угол и обнаружила, что он сидит на колоде для рубки дров, полностью поглощенный беседой с тезкой, который мужественно боролся со штанами.
— Чем это ты занимаешься с ребенком? — осторожно поинтересовалась я.
— Учу юного Джеймса хитрому искусству не обписать свои ноги, — объяснил он. — Хоть это дядюшка может для него сделать?
Я вскинула бровь.
— Разговоры — это дешевка. Хоть это дядюшка может ему показать?
Джейми ухмыльнулся.
— Ну, у нас прошло несколько практических занятий. Правда, в последний раз случилась неприятность. — Они с племянником обменялись обвиняющими взглядами. — Не смотрел на меня? — спросил он мальчика. — Это все ты был виноват. Я говорил тебе — стой спокойно!
— Кхм, — вмешалась Дженни, сухо посмотрев на брата и точно таким же взглядом — на сына. Маленький Джейми тут же натянул рубашку на голову, но большой, ничуть не обескураженный, весело ухмыльнулся и встал, отряхивая опилки с бриджей. Он положил руку на спрятавшуюся головку племянника и повернул малыша к дому.
— Всему свое время, — процитировал он, — и время всякой вещи под небом. Сперва мы поработали, малыш Джейми, потом помылись. А потом — спасибо Господу — время ужинать.
Уделив внимание самым неотложным делам, на следующий день после обеда Джейми выкроил время, чтобы показать мне дом.
Построенный в 1702 году, он был для тех лет по-настоящему современным, с такими новшествами, как изразцовые печи для отопления и большая кирпичная плита, встроенная в кухонную стену, чтобы не печь больше хлеб в золе очага. Холл на первом этаже, лестничные пролеты и стены в гостиной были увешаны картинами. Кое-где встречались пасторальные пейзажи или этюды с животными, но в основном это были портреты членов семьи и родственников.