Руководствуясь инстинктом, а может быть опытом, Эйрик Рыжий выбрал самую теплую климатическую область Гренландии. Сюда, к юго-западному побережью, доносит свои валы одно из ответвлений Гольфстрима, оно разогревает фьорды и вдыхает жизнь в закованный льдом клочок суши. Средняя годовая температура этих мест на 5 градусов выше, чем на той же широте Американского континента, в январе она не опускается ниже 5 градусов мороза. Однако дальше от моря теплое дыхание Гольфстрима быстро иссякает, и огромная ледяная шапка, всегда покрывающая страну, замораживает все живое.
Не успел Эйрик вернуться домой, как слух о новом открытии мгновенно распространился по острову. Дело в том, что исландцам приходилось использовать каждый пригодный для земледелия клочок земли, и многие согласились бы переселиться на новые, необжитые места. Когда Эйрик навсегда покинул Исландию, его флотилия состояла из 25 судов, заполненных переселенцами, скотом, имуществом. Однако с самого начала Эйрика преследовали неудачи. Суда только вышли в открытое море, как налетел сильный шторм. Сразу же погибло несколько кораблей, другие повернули назад, и только 14 из них, сильно потрепанные, добрались до Гренландии. И все же переселенцев было несколько сот человек, среди них Эйрик, его сыновья Лейф, Торвальд, Торстейн и дочь Фрейдис.
Рыбаки, скотоводы, земледельцы — норманны выбрали места для поселения в глубине фьордов. Так возникли Гардар близ Эйнар-фьорда, ныне Игалико-фьорд (здесь впоследствии находилась резиденция епископа), и Браттахлид на Эйрик-фьорде, где построили свой двор сам Рыжий и другие[113].
Поселенцы работали много и упорно, и жизнь их пошла на лад. По траве бродили овцы и козы, в хлевах набирали вес свиньи. Однако самым большим богатством норманнов всегда были коровы. Раскопанные к началу нашего века остатки двора Эйрика показали, что у него было не меньше 40 коров и быков. Летом животные сами находили корм, но гренландская зима длится около 220 дней, и на все это время должно было хватить сена, скошенного за короткое северное лето. Уже ранней осенью вода здесь замерзала, а к концу октября фьорды покрывались толстой коркой льда. Горе тому, кто к этому времени не накопил в амбарах достаточного количества сена!
К тому же на острове совсем не было леса. Правда, гренландское морское течение время от времени прибивало к берегу стволы деревьев, вынесенные в океан реками далекой Сибири, но из этого дерева нельзя было построить судно. Пока между Исландией, Норвегией и гренландскими поселенцами существовали торговые отношения, это не представляло большой угрозы для поселенцев. Но с веками связь становилась все менее прочной, и, когда она окончательно порвалась, оказалось, что Эйрик Рыжий привел норманнов в страну, где существовать за счет одних только внутренних ресурсов было практически невозможно. Люди были обречены на постепенное вымирание.
У первооткрывателей самого большого на земле острова теплилась надежда, что где-то там, по ту сторону пролива, лежат неведомые и богатые берега. Событие, происшедшее в тот год, когда была заселена Гренландия, укрепило эту надежду.
…С Эйриком приехал некто Херьюлф, его родственник. Он тоже оставил благополучное житие свое в Исландии в надежде обрести в Гренландии лучшие земли. В отличие от других он выбрал для жилья не уютный, защищенный фьорд, а косу, убегающую далеко в море. Она находилась в 50 километрах от южной оконечности Гренландии, на один градус южнее, чем Браттахлид.
Сын Херьюлфа, Бьярни, в то время, когда его отец покинул Исландию, находился при дворе норвежского короля, ярла Эйрика. Несмотря на свою молодость, Бьярни был уже довольно опытным мореходом, и о его путешествиях знали многие.
Весной 985 года Бьярни вернулся в Исландию, Каково же было его изумление, когда глазам предстал пустой, словно вымерший двор. Соседи рассказали о всех событиях. Они поведали и то немногое, что знали о новой земле, ведь ни один из них в глаза ее не видел. Бьярни размышлял недолго, он всегда был готов к рискованным делам.