Большие вспомогательные крейсера, по плану операции, предполагалось использовать как быстроходные войсковые транспорты, а не эскадренные угольщики. В связи с этим «Тереку» было приказано прервать бункеровку и срочно возвращаться на Цусиму для погрузки войск, а «Днепр» должен был догрузиться углем до полных ям, не заваливая эмигрантские палубы, и следовать к проливу Бунго, где предполагалось встретиться с флотом. На переходе ему следовало вести поиск возможных пароходов-контрабандистов и японских судов, следующих на материк вокруг Кюсю.
Крейсера первого ранга в полном составе задействовались в атаке портов пролива Симоносеки. Но никакого предварительного сосредоточения сил не планировалось. Они должны были присоединиться к эскадре уже на заключительном этапе броска к проливу, пройдя ночью вдоль западного берега Готских островов и обойдя остров Икисима с юга. Попутно предполагалось атаковать прибрежные японские коммуникации от Симоносеки к Сасебо и Нагасаки.
Это – вместе с захватом Окинавы, о чем противнику уже, возможно, известно, и с действиями «Днепра» – должно было создать у японцев впечатление отвлекающих маневров юго-восточнее Цусимского пролива, в Тихом океане и южнее Кюсю, в то время как с Цусимы на север будет прорываться сильно охраняемый конвой пустых транспортов. Это, в свою очередь, отвлечет блокадные силы, дежурившие по ночам вблизи Цусимы, от направления на Симоносеки. Начало операции назначили на третье июля. Но тут коррективы внесла погода.
Юго-восточный ветер продолжал усиливаться и к рассвету 30 июня развел приличную волну. Усилились дождевые шквалы. В бухте Наха на западном берегу Окинавы, прикрытой от ветра островом, волнения не было, так что погрузка угля шла полным ходом. Когда «Днепр» прибыл на рейд, крейсера первого ранга уже развели пары и были готовы к выходу в море. Получив пакет с боевым приказом, Добротворский созвал на совещание командиров всех крейсеров и пароходов.
Совещание продлилось более двух часов, после чего крейсера двинулись к Цусимскому проливу. Бронепалубники шли экономическим ходом. «Терек» ушел еще накануне, после получения по радио приказа из Озаки о его срочной отправке. Он грузился первым и успел не только принять полный запас в угольные ямы, но и частично завалить другие, приспособленные под топливо помещения.
Шторм продолжал набирать силу. Уже после обеда Добротворский решил отправить на Цусиму запрос о подтверждении точек рандеву, в условиях испортившейся погоды. Но ответа не было. Так шли в штормовом море до вечера, когда станция «Олега» сквозь фон помех начала принимать невнятные обрывки телеграмм. Вскоре в этих телеграммах, повторявшихся каждые полчаса, удавалось разобрать уже по нескольку слов. Передававшая депеши станция была аналогична тем, что устанавливались на русском флоте.
Незадолго до полуночи смогли наконец сложить весь текст депеши. В ней говорилось, что из-за шторма начало операции переносится на два-три дня. Добротворскому приказано возвращаться на Окинаву и бункероваться там, ожидая дальнейших инструкций. С «Олега» отправили квитанцию о получении, сообщив также, что «Терек» должен был достичь Цусимы еще к утру этого дня, и начали разворачивать отряд на обратный курс. Вскоре с Цусимы пришел условный сигнал, что депеша получена, и радиопозывной «Терека». Это означало, что он на месте.
После прихода «Терека» в Озаки на него сразу начали свозить войска, но тут выяснилось, что часть эмигрантских палуб занята углем. Его уже перегружали в несколько освободившихся после перехода угольных ям, но весь «излишек» там явно не мог поместиться. Получалось, что в таком состоянии он сможет принять лишь чуть более батальона пехоты с тяжелым вооружением, то есть менее половины назначенных на него войск.
Поскольку погода окончательно испортилась, начало операции перенесли на несколько дней, что дало возможность выгрузить лишний уголь на береговой склад. Внеплановые работы растянулись больше чем на двое суток, после чего в авральном порядке снова принимали войска и вооружение.
Пехоте предстоял новый «круиз» в тесноте и с минимальным комфортом, но теперь еще и в грязи. Вычищать угольную крошку и пыль, оставшуюся в нижних палубах, начали только выйдя в море. Раньше для этого просто не было времени. В этом, без особого принуждения со стороны команды, активно участвовали все «пассажиры», что несколько отвлекло их от собственных ощущений. Хотя отголоски стихшего шторма еще слегка раскачивали огромный корпус крейсера, с непривычки вызывая неприятные спазмы желудков и слабость в ногах, болтаться на волнах среди разъедающей легкие и кожу угольной пыли никому не хотелось.