— Извини, — тихо проговорила она.
— Все в порядке. Но это позволяет лучше узнать друг друга, тебе не кажется?
— Мне ничего об этом неизвестно.
— Барни Клегг, да?
Все это напоминало фарс. Обе они неожиданно рассмеялись. Смех наполнял комнату, изгоняя смущение.
— Да, — сказала наконец Нина. — Но все совсем не так, как ты думаешь.
«И даже не так, как я думаю», — сказала себе Нина, первый раз признаваясь в своей неуверенности в будущем их отношений.
— Понимаю, — усмехнулась Стелла и добавила: — Ну что ж, давай, иди ложись.
Обернувшись в дверях, Нина сказала:
— Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. И делать все, что захочешь.
— Спасибо, — сказала Стелла. Темные тени вновь легли на ее лицо.
19
Марсель добралась до домика на побережье Корнуолла уже за полночь. Она два раза поворачивала не там, где нужно, безумно устала и уже сомневалась, что вообще доберется сегодня до места, когда спрашивала дорогу в последний раз.
Наконец фары ее машины осветили низенькую изгородь, дрожащие на ветру деревья и несколько низеньких домиков в стороне от шоссе. Во дворе одного из них возвышался киль недостроенного кораблика. Горело всего лишь одно окно в одном из домиков — маленький желтый огонек в непроглядной мгле. Марсель заметила машину Майкла и припарковала свою рядом с ней. Прежде чем погасить фары, Марсель заметила парусные доски, прислоненные к стене, и водолазный костюм, напоминавший человеческую кожу, снятую и вывешенную для просушки. Марсель вышла из машины, расправляя затекшие руки и ноги. У нее перехватило горло от хлынувшего в легкие морского воздуха. Марсель постояла несколько секунд, вслушиваясь в звук прибоя. Ей вспомнились дюжины других летних каникул, проведенных у моря с детьми, и те, когда сама она была ребенком. Все они сливались в ее памяти в круговорот морской соли, волн и солнечного света.
Теперь, стоя на морском берегу, Марсель думала о семейном отдыхе уже совсем не так, как в Графтоне, сидя одна в пустом доме. Воспоминания создавали чувство непрерывности, казалось особенно лажным передать те же ощущения детям, чтобы те, в свою очередь, передали их когда-нибудь своим детям. Она была прежде всего матерью — от правды никуда не денешься, как бы ей этого ни хотелось, и ее семейные обязанности вовсе нельзя было так легко отбросить в сторону, как казалось Марсель во время одинокого существования в Графтоне.
На песок лег прямоугольник желтого света — открылась дверь в домике, в котором горел свет. Марсель разглядела на пороге силуэт Майкла. Она прошла по тропинке к воротам, затем по бетонной дорожке к двери. Майкл посторонился, пропуская ее в дом.
Марсель увидела гостиную со стандартным набором курортной деревянной мебели, грубые домотканые красно-коричневые шторы, которые не были сейчас задернуты. Комната напомнила Марсель шале в Мерибеле, и она тут же вспомнила Майкла, скользящего по снежному склону, и Ханну в серебристом лыжном костюме.
Марсель привыкла к свету, не очень понимая, что она будет делать теперь, когда доехала до места.
— Как добралась? — спросил Майкл.
— Очень долго ехала. Без приключений, если не считать того, что в конце пути я заблудилась.
— Джон и Дейзи будут рады твоему приезду.
— Где они спят?
Майкл показал пальцем на потолок.
— Пойду взглянуть на них, хорошо?
Комната была небольшой, дверь Майкл оставил открытой, чтобы туда попадало немного света. Дейзи до сих пор еще не хотела засыпать в темноте. Марсель на цыпочках подошла к одной, потом к другой кроватке и прислушалась к мерному дыханию спящих детей. Джонатан спал так же, как дома, натянув одеяло на голову. Дейзи лежала на спине, раскинув руки и ноги. Марсель приподняла одеяло, чтобы прикрыть плечи девочки, и Дейзи перевернулась во сне, что-то невнятно бормоча. Затем она открыла глаза и немедленно лицо ее озарилось улыбкой. Она протянула ручку и обняла мать за шею.
— Хорошо, — отчетливо произнесла Дейзи, снова погружаясь в сон.
Марсель почувствовала такую любовь к своим детям, которой, пожалуй, не испытывала еще никогда. Это чувство сейчас как бы пронзило ее насквозь.
Майкл сидел за столиком в гостиной. На столе была еда: хлеб, фрукты, холодный окорок и бутылка вина.
— Ты ела? — спросил Майкл.
— Нет. Я не очень голодна, но все равно спасибо.
Майкл налил ей вина, и Марсель с благодарностью приняла от него бокал. После нескольких недель одиночества этот маленький знак внимания казался ей почти экзотикой. Марсель вдруг охватило удивившее ее нервное напряжение, от которого сделалось даже тяжело дышать. Хотя в общем присутствие Майкла рядом было таким знакомым и естественным. Они выехали на каникулы в летний домик на побережье, как делали это уже много раз в прошлом. И если не думать об этом специально, все было так, как будто они и не думали расставаться.