— Не зажигай свет, — попросила ее Стелла. Она подошла к краю кровати и присела. Теплая руки Нины коснулась ее запястья.
— Ты совсем замерзла. Забирайся ко мне.
Стелла расстегнула молнию, повесила на стул свое шикарное платье, сняла туфли и осторожно, постепенно окунаясь в тепло, залезла к Нине под одеяло.
— Ты плакала? — спросила ее Нина.
— Совсем немного.
— Что он сказал?
Стелла глядела прямо перед собой.
— О, то же, что и всегда.
— А ты что сказала?
Стелла несколько секунд молчала, потом она нервно рассмеялась, но в смехе этом слышались слезы.
— А я — не то что всегда. Ничего из того, что говорила всегда.
— А теперь он ушел?
— Да.
Они лежали молча. Стелла уже согрелась. Нина нащупала под одеялом руку подруги и крепко сжала.
— Ты считаешь, что так лучше?
— На какую-то секунду я в этом усомнилась, — честно ответила Стелла. — Всегда кажется, что брак так привязывает друг к другу, но приходит время, и все, что связывало, кажется таким незначительным, начинаешь понимать, что это вовсе не стоило тех усилий, которые были затрачены, чтобы все сохранить. Становится грустно, жалко того, что было, ты думаешь, что, может быть, можно это как-то вернуть, но я не верю, что такие вещи подлежат реанимации. Поэтому так действительно будет лучше. Думаю, и Джимми поймет это со временем.
Стелла вспомнила, как несколько часов назад Джимми ерошил волосы, сидя за столом в кухне Нины, и ей стало грустно. Она была сейчас очень благодарна Нине за тепло ее руки и за ту дружбу, которая их связывала, а главное — за понимание.
— Спасибо, что устроила для меня эту вечеринку, — сказала Стелла. — Я рада, что это произошло именно здесь.
— Я тоже, — улыбнулась Нина.
— Барни Клегг, надо же, — улыбаясь в свою очередь, произнесла Стелла.
— Да. Стелла, сказать тебе кое-что? Я никому еще об этом не рассказывала.
— Угу. Ты выходишь за него замуж?
Теперь была очередь Нины смеяться.
— Нет. Но я беременна.
— Ребенок Барни?
— Да и нет. Мой ребенок.
Стелле понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное. Потом она радостно воскликнула.
— Я так рада за тебя. По-моему, это прекрасно.
— Я тоже так думаю, — прошептала Нина.
Стелла повернулась, пытаясь разглядеть в темноте лицо подруги. Затем рука ее скользнула на живот Нины.
— Еще только одиннадцать недель, — сказала Нина.
— Но мне кажется, я что-то чувствую.
— Наверное, только кажется.
— Что ты собираешься делать?
— Я все время думаю об этом. Перееду обратно в Лондон, скорее всего. Я ведь не могу оставаться в Графтоне после всего. Продам дом, куплю другой — поближе к какому-нибудь парку, ко всяким там школам, как обычно делают семьи, где есть дети.
Разные возможности, одна заманчивее другой, роились в ее голове.
— Счастливая! — сказала Стелла. — Ребеночек… Интересно, каким он будет?
Они подвинулись поближе друг к другу, теперь лица их почти касались.
— Все время пытаюсь себе представить, — сонно прошептала Нина.
Они обе очень устали сегодня. Вскоре обе женщины уже мирно спали, прижавшись друг к другу.
В последнюю неделю октября Фросты обзванивали остальных членов графтонской компании, включая Джимми Роуза, и пригласили всех на Хэллоуин.
— Все будет очень скромно, — объясняла Дженис. — Совсем не как в прошлом году. Только свои, выпьем немного и поужинаем. Но я думаю, все-таки надо хоть что-то устроить. Так вы придете, правда?
Все откликнулись на приглашение. Никто не хотел признаваться в том, что на этой вечеринке все они будут чувствовать себя, как выжившие в кораблекрушении.
Наступил вечер Хэллоуина. Маленькие Уикхемы вместе с Элис и Мэри Рэнсом требовали, чтобы их провели по соседним домам и дали возможность попугать всех костюмами призраков и скелетов. Детей одели в костюмы, Майкл и Эндрю отправились с ними по соседям. Когда они ушли, Дженис переоделась в лучшее свое черное платье, ничего что теперь оно сидело на ней гораздо свободнее, и занялась приготовлением обеда. Марсель сидела рядом с ней в кухне.
— Что мне сделать? — спросила она.
— Нет, — твердо сказала Дженис. — Только не сегодня.
Обе женщины чувствовали, что им по-прежнему хорошо в обществе друг друга.
Майкл опять жил дома, и Дженис больше не спрашивала Марсель, все ли у них в порядке. Марсель чувствовала, что подруга совсем по-другому стала относиться к жизни и к людям после выздоровления Уильяма. У них опять были в ходу ворчливые шуточки по поводу того, как наскучило им играть роли жен и матерей. Но теперь обе они прекрасно понимали, что это не более, чем шутки, и что на деле они наслаждаются тем, что их семейная жизнь не разрушилась ни временем, ни обстоятельствами, по крайней мере до сих пор.