У часовни были красивые двойные двери под величественным порталом с фронтоном. Том вставил ключ в замок и повернул его.
— Вот.
Элизабет вгляделась. По обеим сторонам были окна до пола, вторая их лента бежала вверх к великолепным серым стенам галереи. Пространство нефа оказалось пустым, за исключением обломков досок и маленькой кучки просмоленных скамеек возле возвышающейся роскошной с резными вставками кафедры.
Лиз прошла вперед, ее шаги гулко раздавались на пыльном и засыпанном обвалившейся штукатуркой полу.
— Она великолепна.
— Я думал, что ты так и скажешь.
— Разве это уже не почти готовый дом?
Том потянул ей чертеж:
— Вот что они хотят.
Она прислонилась к спинке одной из просмоленных скамеек.
— Ты испытываешь восхищение каждый раз, когда получаешь новый заказ и глядишь на что-нибудь подобное, что можешь спасти?
Том прошел мимо нее и похлопал с видом профессионала по вставке кафедры.
— Не так часто, как я делал.
— Потому что по-прежнему хочешь быть врачом?
— Думаю, это слишком свободная интерпретация.
Элизабет плавно скользила руками взад и вперед по спинке скамьи. За этим жестом скрывалось раздумье, не предвещающее ничего хорошего.
— Том.
Он не обернулся, стоя возле кафедры.
— Да?
— Я не могу выйти за тебя замуж.
Том наклонился вперед и прижался лбом к кафедре, одной рукой держась за панельную обшивку.
— Ты знаешь почему, — сказала Элизабет.
Наступила долгая, мучительная пауза, и затем Том невнятно произнес:
— Я предупреждал тебя о Дейл.
Лиз сложила руки вместе на спинке скамьи и смотрела на них какое-то время. Потом посмотрела вверх, на Тома.
— Да, — сказала она. — Ты предупреждал. Ты говорил, что не надо ей предлагать мой дом. Предупреждал, что она может попытаться подавить меня и нас. Но… — Лиз замолчала и потом очень мягко сказала:
— Ты никогда не предупреждал меня, что ничего не будешь делать, чтобы остановить ее.
Том очень медленно отвернулся от кафедры и встал лицом к ней.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Лиз утвердительно кивнула.
— Я не знал, — проговорил он, — и никогда не осмеливался надеяться, что смогу полюбить кого-то так сильно. Но — полюбил. Я люблю тебя. Думаю, больше, чем когда-либо любил какую-нибудь другую женщину.
Элизабет печально сказала:
— Я верю тебе…
— Но Дейл…
— Нет, — сказала Лиз. — Нет, не Дейл. Ничего не говори больше о Дейл. Ты знаешь о дочери, Том. Ты знаешь…
Он слегка прошел вперед и встал на колени на скамейке вдали от Лиз, но лицом к ней.
— А как же Руфус?
Элизабет закрыла глаза.
— Не надо…
— Ты разобьешь ему сердце…
— И себе…
— Как ты можешь? — Том неожиданно закричал. — Как ты можешь позволить этой единственной причине оказывать на себя такое влияние?
— Это не единственная причина, — уверенно ответила Элизабет. — Она основная и накладывает отпечаток на все. И ты знаешь это. И этот отпечаток будет отражаться на будущем.
— Ты обвиняешь меня?
Лиз посмотрела на него.
— Думаю, я понимаю кое-что в твоих действиях, но думаю, что никто не может изменить положение дел, кроме тебя.
Он наклонился в ее сторону, через спинку скамьи. На лице Тома отразилась внутренняя борьба.
— Я хочу изменить положение вещей.
— Как?
— Мы переедем, сделаем то, что ты хотела — другой дом, другой город, даже заведем ребенка. Мы начнем все с начала, создадим расстояние, физическое расстояние между нами и прошлым…
Элизабет покачала головой. Она неуверенно произнесла:
— Так не получиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не можешь избавиться от прошлого, просто переехав. Оно приедет вместе с тобой. Ты справишься с обстоятельствами, если только встретишься с ними лицом к лицу, бросишь им вызов, подстроишь их под себя…
— Тогда так и сделаю! — воскликнул Том, протянув к ней руки. — Я сделаю что-нибудь!
— Том, — сказала Элизабет.
— Что?
— Есть и другая причина.
Он опустил руки.
— Да?
Лиз медленно обошла вокруг скамьи, к которой прислонялась, пока не оказалась на расстоянии фута от него. Он не пытался коснуться ее. Тогда Элизабет протянула к нему обе руки, обняла, притянула к себе и легко поцеловала его в губы.