– Весело, – ответила она. – Весело, но немного странно. Это все-таки мужские глаза, они смотрят иначе.
– Как иначе?
– Я смотрю на каждую девушку, которая попадается мне на глаза. Не то, чтобы это мне очень мешало, я думаю, что привыкну. Неужели все мужчины смотрят так?
– Все, – подтвердил отец.
– Я пялюсь на всех существ приблизительно женского пола.
– Приблизительно женского?
– Ага. От маленьких девочек до почти старушек. Причем мне достаточно одного короткого взгляда, чтобы просканировать их насквозь. Через секунду я даже знаю, какого цвета у них нижнее белье.
Отец усмехнулся.
– Что еще? – спросил он.
– Если девушка идет ко мне лицом, я вначале смотрю на ее лицо, а потом на все остальное. Если спиной, то…
– То ты смотришь на то, что ниже пояса.
– Да. Я даже спросила его об этом, и он ответил, что это автоматическая реакция. Его тело скопировали с тела совершенно определенного молодого парня, а потом записали на мозг психику того же парня, один к одному, со всей паутиной, что была у него в голове. Они выбрали один из лучших экземпляров для этого дела, но даже самый лучший экземпляр это всего лишь мужчина.
– Просто попроси его не смотреть на других девушек, когда он с тобой.
– Он сможет?
– Сможет, поверь мне. Еще что-нибудь?
– Да. То место на моей талии, где он все время держит руку. Я продолжаю ощущать его пальцы, даже когда их там нет. Даже сейчас я чувствую его пальцы. Что-то вроде глубокой щекотки, не на поверхности кожи, а где-то глубже. С очками было то же самое: они щекотали переносицу, даже когда я их снимала. Это нормально?
– Нормально, – ответил отец. – Если ты не забываешь, что он не человек. Он даже не кукла. Он не более чем очки. Удобные очки в очень дорогой оправе.
Удобные очки в очень дорогой оправе. Умом она понимала, что отец прав и была полностью с ним согласна. Но ее тело не хотело соглашаться. Но ей было всего восемнадцать, она была единственным ребенком богатого отца, а потому по необходимости всю ее жизнь взрослый мир влиял на нее куда больше, чем нужно, в ущерб влиянию мира сверстников. У нее никогда не было настоящих друзей, хотя при этом имелось несколько фальшивых, соглашающихся со всем, что она скажет, бескорыстно льстивых и не очень умных. У нее не было своего парня, надежного, как стена, к которому всегда можно прижаться плечом, чтобы почувствовать себя увереннее. А за долгие последние месяцы она вообще ни с кем не общалась, кроме отца и врачей, и оттого немного одичала, и начала ощущать нечто вроде тонкой прозрачной преграды между собой и другими людьми.
В первые дни с Фомой она была просто счастлива и узнавала мир заново. Но прошло совсем немного времени, и она начала скучать за ним. Ее тело воспринимало Фому как мужчину, скучало по его пальцам, а по ночам на всю катушку включало совершенно неприличные сны.
– Слушай, – однажды сказала она ему, – ответь мне, пожалуйста, честно. Ты дышишь, разговариваешь, у тебя растут ногти и волосы, ты ощущаешь боль. Если ты порежешь палец, у тебя пойдет кровь?
– Пойдет, – ответил Фома. – Я такой же, как вы, только немного прочнее. Моя внешность не отличается от человеческой.
– А твое лицо? Оно красивое?
– Разве ты не видишь, что девушки на меня смотрят?
– Они смотрят на тебя, потому что не знают, кто ты такой, – сказала Маша. – Твое тело человеческое во всем, все-таки или чем-то отличается?
– Я же сказал, что я прочнее. Я немного быстрее, сильнее, у меня лучше рефлексы, чем у обыкновенного человека. Да, еще я не умею плавать. Мое тело тяжелее воды, потому что в нем больше кремния, чем углерода.
– Ты умеешь целоваться?
– Я никогда этого не делал. Но почему бы и нет?
– Тогда откровенный вопрос, ничего личного: ты смог бы переспать с девушкой?
– Физиологически, да.
– И она бы не заметила разницы?
– Разницы бы не было. Все мои инстинкты очень точно скопированы. Я хорошая модель. Между прочим, тела моей модели используются и для таких услуг, раз уж ты поинтересовалась.
– И ты пользуешься спросом?
– Не я. Тела такой же модели, как и мое. Их нанимают с почасовой оплатой, так же, как и ты. А еще такие тела используют как манекены для рекламы одежды и спортинвентаря, как стюардов, продавцов, барменов и так далее. Мы пока слишком дорого стоим, иначе бы нас производили миллионными тиражами.
– Все ваши лица одинаковы?
– Ни в коем случае. Ни лица, ни содержимое мозга. Поэтому мы и стоим так дорого.
– Очень мило, – сказала Маша. – И много вас в городе?
– Около трехсот мужчин, столько же женщин и несколько детей. Детей используют в основном для рекламы. Они все белокурые ангелочки с наглыми глазами.
– Точно, я видела таких, – ответила Маша. – С веснушками на носу, да?
Однажды, когда они сидели на лекции, Маша почувствовала, что его пальцы движутся.
– Что ты делаешь? – спросила она тихо.
– Прости, это непроизвольно. Ты была так близко, что я не мог удержаться.
Она слегка отодвинулась.
– Может быть, я тебя чуть-чуть провоцирую, тогда извини. Но не делай этого на лекции. Когда твои пальцы движутся, теряется контакт, и я начинаю хуже видеть. Я не могу прочитать то, что написано на доске. Держи их на одном месте, пожалуйста.