— Почему вы бросили работу, Джеймс? — тихо спросила она.
— Я взял отпуск за свой счет. Проблемы со здоровьем и прочие дела, — добавил он виноватым тоном, совершенно не вязавшимся с холодным взглядом.
— Тогда почему мне так долго не удавалось даже следов ваших разыскать? — спросила Энни. — И что случилось с отделом, который возглавлял Уин в Госдепартаменте? Почему его упразднили? Почему в списках федеральных ведомств ваша фамилия даже не значится, хотя вы проработали всю свою жизнь? Что происходит, Джеймс? Почему вы меня обманываете?
Маккинли откинулся на спинку стула, небрежно поглаживая пальцами чашку с кофе.
— Ты задаешь очень много вопросов, Энни, — сказал он, наконец. — А ведь папа наверняка учил тебя, что нельзя быть не в меру любопытной.
— Мой папа мертв, — отрезала она. — А вопросы эти я буду задавать, пока хоть кто-нибудь мне не ответит.
— Я боялся, что ты это скажешь, — вздохнул Маккинли. И извлек из-под стола пистолет.
Энни, затаив дыхание, уставилась на оружие. Огромный иссиня-черный пистолет с длинным стволом в руке Маккинли смотрелся странно привычно. Энни посмотрела в лицо Макинли. Он казался расслабленным, даже умиротворенным. Пугающий незнакомец бесследно исчез, но с ним навеки канул и безукоризненный бюрократ в черно-сером костюме. Перед ней сидел человек, которого она видела впервые. И человек этот мог убить её без колебания.
Неожиданно для себя Энни, не выдержав нервного напряжения, засмеялась.
— Боже мой, Джеймс, неужели вы хотите меня напугать? — промолвила она. — А ведь в первую минуту я вам даже поверила! Зачем вам этот пистолет?
Маккинли положил пистолет на стол.
— Здесь места опасные, Энни.
— Вы же, наверное, даже не умеете им пользоваться.
— На это ты лучше не рассчитывай.
Энни досадливо прикусила губу.
— Так вы не станете отвечать на мои вопросы?
— Боюсь, что ответы тебе не понравятся, — сказал Маккинли.
— Рано или поздно я все равно своего добьюсь.
— Ты мне угрожаешь, Энни? — в его голосе звучало изумление.
Энни приподняла голову и посмотрела в эти незнакомые глаза.
— Возможно.
— Что ж, ладно, — вздохнул он.
— Что — ладно?
— Спрашивай.
— Почему в Госдепартаменте не знают, кто вы такой? Почему даже в архиве нет никаких сведений о том, что вы там служили?
— Может быть, потому что я не служил в Госдепартаменте.
— Но ведь вы работали с моим папой? — недоуменно переспросила Энни.
— Да.
— Вы хотите сказать, что мой отец служил не в Госдепартаменте?
— Я ничего не хочу сказать. Я просто отвечаю на вопрос.
— На кого вы в таком случае работали?
— Вот это уже дело довольно щепетильное, — промолвил Макинли. — Ты у нас женщина умная — попробуй догадаться сама.
— ЦРУ, — пробормотала Энни, замирая от ужаса.
— В самую точку попала.
— А мой отец?
— Именно он меня и завербовал.
У Энни оборвалось сердце.
— Неужели мой отец всю жизнь меня обманывал?
— Он просто соблюдал конспирацию, Энни. В «конторе» не принято выбалтывать секреты посторонним.
— Посторонним, — эхом откликнулась Энни, чувствуя, что закипает . — Неужели, по-вашему, я не имела права это знать?
— Нет.
— Ну и чем вы с ним занимались? Слонялись по свету и убивали людей, как два Джеймса Бонда?
— Ты слишком много читаешь, Энни. Мы были самыми обыкновенными бюрократами. Белыми воротничками. В ЦРУ бумажной работы ничуть не меньше, чем в любых других федеральных ведомствах — просто тайны там стерегут строже, вот и все. Твой отец планировал нашу работу, а я был самым обычным конторским служащим. Чем-то вроде счетовода.
— Счетовода, — повторила Энни, глядя ему в глаза. — Почему же тогда мне так трудно вам поверить?
— Может, у тебя выработалось нечто вроде мании преследования, и повсюду мерещатся заговоры и убийцы.
— Покамест я только повсюду натыкаюсь на какие-то мрачные тайны, — сказала она. — Оказывается, мой родной отец — сотрудник ЦРУ, а его лучший и совершенно неприметный друг, который служил под его началом — тоже шпион. Сколько же вам все-таки лет? Вчера вечером я уже задала вам этот вопрос, но вы не ответили.
— Тридцать девять.
— О Господи! — Энни сокрушенно покачала головой. — Как же вы… попали на такую работу?
— Ты хотела спросить, каким образом такой славный парень как я, оказался в столь мрачном ведомстве? — подсказал Маккинли. — В основном, тебе это известно. Я вырос в Техасе, закончил Гарвард, женился, обзавелся семьей, но потом жена с ребенком погибли в автомобильной катастрофе. Тогда от отчаяния я был готов на все. Твой отец спас меня. Подобрал и вернул к жизни. Заставил поверить в новые идеалы.
— Вроде холодной войны, — подсказала Энни.
— Я бы назвал это иначе, — сказал Маккинли. — Но тебе объяснять не стану. За последние несколько лет мир здорово изменился. Твой отец всегда считал, что работает на благо человечества. Не стоит тебе в этом копаться, Энни. Не вороши старое белье. Пусть прах твоего отца покоится в мире.
— Так его убили?
Какое-то время ей казалось, что ответа она не услышит. Прошло не меньше минуты, прежде чем Маккинли заговорил:
— Возможно, — ответил он. — Исключить это нельзя.
— И вы ничего не предприняли по этому поводу?
— А что, по-твоему, я мог бы сделать?
— Во всяком случае, не улепетывать как заяц и не напиваться до потери чувств, — резко сказала она. Потом посмотрела на лежавший на столе пистолет. — Значит, вы все-таки умеете пользоваться этой штукой?