Но «светлейший князь», поняв, что нужно Суворову, пишет императрице: «Все описав, я ожидаю от правосудия Вашего наградить сего достойного и почтенного старика. Кто больше его заслужил отличность?! Я не хочу делать сравнения, дабы исчислением имян не унизить достоинство Св. Андрея: сколько таких, в коих нет ни веры, ни верности». («За веру и верность» — девиз ордена Андрея Первозванного.) Потемкин продолжал: «И сколько таких, в коих ни службы, ни храбрости. Награждение орденом достойного — ордену честь. Я начинаю с себя — отдайте ему мои…» Убедил Потемкин Екатерину, возможно, тем, что, как видите, предложил для награждения Суворова снять звезду и ленту ордена со своей груди. И 9 ноября 1787 года последовал ответ: «Я, видя из твоих писем подробно службу Александра Васильевича Суворова, решилась к нему послать за веру и верность Св. Андрея, который сей курьер к тебе и повезет». (От злости и обиды, что Суворов уже награжден этим орденом, а они нет, некоторые генерал-аншефы подали в отставку.) А Потемкин по поводу награждения Суворова высшим орденом империи написал Суворову три записки, и все примерно вот такого содержания: «За Богом молитва, а за Государем служба не пропадает. Поздравляю Вас, мой друг сердешный, в числе Андреевских кавалеров. Хотел было я сам к тебе привезти орден, но много дел в других частях меня удержали. Я все сделал, что от меня зависело. Прошу для меня об употреблении всех возможных способов к сбережению людей… А теперь от избытка сердца с радостию поздравляю… Дай Боже тебе здоровья, а обо мне уже нельзя тебе не верить, что твой истинный друг Князь Потемкин Таврический. Пиши, Бога ради, ко мне смело, что тебе надобно».
И надо понять искреннюю радость Потемкина от награждения Суворова. Ведь это Потемкин нашел Суворова, Потемкин Суворова оценил и продвинул, поэтому победа в Кинбурнской баталии — это и лично Потемкина победа. Кто из историков это понимает? Да что историки? Кто это понимает из числа того начальственного быдла, которое подлостью залазит в начальственные кресла?
Не думаю, что Потемкин никогда не ошибался с подбором подчиненных — «чужая душа — потемки». И назначение людей на должность — это такое дело, с которым ошибки случаются чаще всего. Тем не менее предвидения Потемкина порою удивляют.
Одно время у него адъютантом по военно-морским делам был лейтенант флота Дмитрий Сенявин. Потом Сенявину доверили боевой корабль и первым в истории России кавалером 4-й степени с бантом (за боевые заслуги) только учрежденного ордена Св. Владимира стал капитан-лейтенант Д. Сенявин. Однако в 1791 году контр-адмирал Ф. Ушаков приказал для комплектации новых судов с каждого корабля отослать несколько лучших матросов. Капитану второго ранга Сенявину лучших матросов стало жалко. Ну, жалко! Послал не лучших. Но адмирал тоже знал, кто у него в эскадре «ху», рассердился и арестовал Сенявина за ослушание, решив понизить Сенявина в чине. Потемкин начал просить Ушакова за Сенявина, и Ушаков не смог Потемкину отказать. Тот поблагодарил Ушакова: «Федор Федорович. Ты хорошо поступил, простив Сенявина. Он будет со временем отличным адмиралом и даже, может быть, превзойдет самого тебя». И как в воду глядел Потемкин: превзошел Сенявин Ушакова или не превзошел — это вопрос к специалистам. Но вот то, что из Сенявина адмирал получился отличный, — этого у Сенявина не отнимешь.
И можно понять Суворова, восторженно написавшего в 1789 году о Потемкине: «Он честный человек, он добрый человек, он великий человек! Щастье мое за него умереть!»
Екатерина II Великая
А теперь перейдем к очень непростому руководителю — к императрице Екатерине II.
Недостаток Екатерины II уже несколько столетий множество историков, писателей и кинематографистов смакует и смакует — формально получается, что императрица была, как это говорится в народе, «слаба на передок». Любовников, или, как их тогда почтительно звали, фаворитов, у нее было за двадцать, причем последний, Платон Зубов, стал любовником Екатерины, когда императрице было уже 70, а ему 22. Что тут сказать? Алле Пугачевой есть еще куда творчески расти.