Перекувыркнувшись, он всей массой ударил в дверь дома напротив. Та раскололась на несколько частей, и Николай, чертыхаясь, влетел в комнату, сбив какую-то пыльную утварь. Глухо матерясь, Шорин развернулся, чтобы занять огневую позицию, но тут пол под его ногами треснул – плиты разъехались, и он провалился в темноту…
Остапенко облизнул губы. Он видел, как светящийся шарик чуть-чуть не задел Николая, но, по счастью, напарник сумел заскочить в укрытие.
Снаружи снова стало тихо. Валентин немного подождал и решил: пан или пропал – иных вариантов нет. Он нащупал позади себя глиняную плошку и бросил на дорогу. Тут же рядом ударил маленький яркий мячик, подняв фонтан осколков – теперь капитан разглядел «шаровую молнию» вполне чётко.
Он осторожно пробрался по смежным помещениям дома дальше, чтобы сменить позицию, и залёг у другой закрытой двери, наблюдая за улицей через широкие щели. Теперь ему хорошо была видна часть пустынного перекрестка.
Где же они? Точно так же засели в домах? Но подобная перестрелка могла без всякого результата длиться часами. Лишь бы не применили тяжелое вооружение. Остапенко вспомнил разлетевшийся в пыль угол дома. «Как там Коля, закрепился?» – подумал он и, щурясь, поглядел напротив.
Вдруг в поле зрения, на перекрестке, появилась сгорбленная фигура. Она сделала несколько неуверенных шагов к противоположному краю улицы, а потом упала на землю, выставив перед собой метровую штуковину с прямоугольным выступом на конце. Остапенко пожалел, что сразу же не скосил инопланетянина очередью.
Чужак действительно был чёрным, блестящим и, кроме того, каким-то сморщенным. Будто коротышку-человека замотали в тёмную, но блескучую полиэтиленовую пленку, а на голову напялили продолговатый яйцеобразный фен, какими когда-то комплектовались женские парикмахерские.
Пришелец, видимо, собравшись с духом, медленно пополз вперед, приподняв задницу и забавно подрыгивая при этом ногами. «А я тебе сейчас кое-что отстрелю! – злорадно подумал капитан и прицелился. – Ну же, Коля, что ты там молчишь, давай, мочи нелюдей! Наверняка по моей стороне улицы ползет такой же гад!»
Чёрный сосредоточенно пополз дальше, сверкая глазами-бусинками. Только теперь Остапенко заметил, что их у него было не два, а как минимум три, расположенных цепочкой.
– Лягушка хренова! – тихо произнёс Валентин.
Их разделяло метров тридцать. Остапенко тщательно прицелился, задержал дыхание и дал короткую очередь. Пришельца буквально подкинуло в воздух, местами надорвав, словно гнилой фрукт. Брызнуло мутноватой белёсой жидкостью, а диковинное оружие отлетело в сторону.
– Вот так-то! – удовлетворенно произнес Остапенко и смачно сплюнул.
Валентину требовалось сменить позицию, но из дома выходов больше не оказалось, и перебежать можно было разве что через улицу под огнём чёрных. Капитан с опозданием понял, что они загнали себя в ловушку. Теперь элементарно можно забросить к ним через пустые глазницы окон по гранате, если у врага таковые имеются, и дело с концом!
Прошла минута, потом еще и еще. Вокруг было тихо. Капитан немного подождал, а потом коротко окликнул напарника, но ответа не услышал.
– Коля, отзовись!!! Слышишь меня?! – уже не таясь, заорал Валентин.
Прошли еще две или три томительные минуты. Остапенко перебрался на другую сторону дверного проема и, насколько мог, постарался оглядеть улицу. Чёрных никак нельзя недооценивать: как войдут в тыл да как жахнут из своих электропушек.
Однако улица по-прежнему оставалась пуста.
– Черт! – пробормотал Валентин, злясь на себя, на чёрных и на весь этот пыльный город.
С Николаем точно что-то случилось. Капитан нашел на полу еще одну плошку и кинул ее на дорогу. На сей раз реакции не последовало. Тогда он резко распахнул дверь и, хромая, отскочил за косяк соседнего внутреннего помещения.
Снова ничего не произошло. Валентин выждал несколько томительных минут, лег и дополз до двери на улицу. Снаружи дома тем временем становилось все жарче, от камней струями поднимался нагретый воздух. Капитан осторожно выставил своё видавшее виды карманное зеркальце на ручке.
На перекрестке никто не просматривался. Этого, конечно, следовало ожидать: что же, они толпой будут стоять там и поджидать, покуда их перестреляют? Тем не менее, не получив сразу же, что называется, по каске, Остапенко приободрился. Бросив быстрый взгляд вдоль улицы, он, припадая на травмированную ногу, кинулся к дому, где прятался Николай.
Расстояние было всё-таки великовато, чтобы пытаться под прицелом врага преодолеть его одним броском. Поэтому в середине улицы Остапенко неуклюже бросился на брусчатку и дал очередь по перекрёстку, ожидая ответных выстрелов.