- Мне кажется, на нас кто-то смотрит, - буркнул Фрост себе под нос.
Нервы выкидывали фортели не только у Веры. Опасность действительно переваливала за все разумные пределы, и зашкаливало понемногу у всех.
"Все это сон, - неожиданно принялся убеждать себя Дитрих. - Мне все это привиделось. Обыкновенная иллюзия. Разве так бывает в жизни: чудовища, эти склеенные люди? Конечно же это сон. Так чего я должен бояться?"
"Если бы я был на месте этих тварей, - размышлял Хиггс, посматривая то на "пудинг", то на яйца, - то я бы в первую очередь позаботился, чтобы жертва не испортилась... Может, для этого они и притащили людей в район охладительных систем? Или эти консервы еще живы? Оглушили и извлекают поштучно к каждому обеду?.."
Хадсон гипнотизировал взглядом индикатор движения живых существ. Глаза болели, и время от времени ему начинало казаться, что полукружья с радиусами на табло начинают вращаться. Серые пятна перед глазами тоже несколько раз чуть не сбили его с толку, но распознать их было несложно стоило только зажмуриться.
"Мы - братья, - отстраненно думала Вера, разглядывая серо-зеленые, посыпанные "пеплом" высохшей слизи лица. - Мы так же скованны своей безоружностью, и нам только кажется, что мы еще свободны и идем..."
Одно из лиц, наиболее сохранившееся, привлекло ее внимание. Из-за витка слизи, посеревшей и потерявшей видимую клейкость и почему-то напоминавшей легкий газовый шарф, смотрело изможденное лицо подростка, словно на секунду забывшегося от долгих страданий. Вера наклонилась к нему и разглядывала тонкие черты, которые могли принадлежать как мальчику, так и молодой женщине. Прямой нос, короткая челка, тонкие искусанные губы...
Хиггс разглядывал яйца. Кожистые, рыхлые мешки с неровной поверхностью изнутри, казалось, были выложены обнаженным мясом, еще свежим и влажным, лишь местами запекшимся, как на ссадинах. Уродливые лепестки взорвавшейся изнутри толстой плоти вызывали тошноту. От них и пахло плотью, но к запаху примешивался незнакомый оттенок, не имевший земных аналогов. Даже опустев, эта "скорлупа" была полна хищной издыхающей зрелости и, по контрасту с мертвецами в слизевой колонне, отличалась наглым торжествующим здоровьем...
От постоянного вглядывания в индикатор у Хадсона начала кружиться голова.
"М-да, любопытная скульптура, - протянул про себя Берт. - За такую идею можно было бы сорвать пару миллионов. Что ж, это хорошая идея для создания памятника погибшим колонистам. Редкий уровень трагичности и экспрессии".
Между тем Вера дулом винтовки отвела "шарф" от лица подростка. Все же это скорее всего был мальчик; так показалось и подошедшему ближе Эйпону.
- Смотрите-ка!
Хиггс, тоже дулом винтовки, поднял валявшийся рядом уплощенный, будто выпотрошенный, скелет осьминогопаука.
"Пустая хитиновая оболочка, - отметил Бишоп. - Странно... а как тогда могут передвигаться двуногие формы - "ящеры"? Неужели у них действительно нет скелета?.. И все равно - жутко!"
"Сколько лет этому мальчишке?" - спросила себя Вера, продолжая отдирать клочья слизи. Слизь лопалась с негромким, но неприятным, как зубная боль, треском.
Неожиданно мертвая голова дернулась и открыла глаза. Это произошло так неожиданно, что Вера закричала.
Все разом обернулись к ней. Ей еще повезло, что у винтовки Хадсона не было магазина: на этот раз отбить дуло было некому.
- Что такое?
- Что случилось?!
Никаких чудовищ не было видно, и это озадачило всех еще сильней.
- Тут живой, живой! - нервно закричала Вера. Крик быстро привел ее в себя. Мгновенный испуг улетучился, снова уступая место тупой обреченности. - Один из них живой...
- Тише! - Эйпон оттолкнул ее в сторону и, прищурившись, заглянул в открывшиеся глаза мальчика. - Не беспокойся. Мы пришли за вами.
Мальчик негромко застонал сквозь зубы. Его лицо исказила гримаса боли.
- Все будет хорошо, - произнес Эйпон традиционную для таких случаев фразу.
Мальчик посмотрел на него глазами, полными ужаса.
"Неужели эти люди не знают... - его мысли текли настолько же вяло, насколько сильно билось сердце - единственный орган, у которого еще хватало сил работать. - Их нужно предупредить..."
Он попробовал что-то произнести, но одеревеневший язык не подчинялся, скованный бессилием прочнее, чем до этого - застывшей слизью.
- Не волнуйся, все будет хорошо, - повторил Эйпон.
"Нет! Нет!!!" - На лице мальчика отразился протест.
Где бы найти эти необходимые капли силы для того, чтобы сказать самые нужные слова?
Только Рипли заметила замершую в его глазах просьбу уйти - и по ее позвоночнику тотчас пробежали мурашки. Она догадалась, что это могло означать.
"Нужно, это нужно сделать", - собрав в кулак остатки воли, приказал себе полумертвый подросток.
- Пожалуйста, - каждое слово уходило из него с крупинкой жизни, убейте меня! Убейте!..
Его отчаянный крик был не громче шепота.
"Истерика. Такое часто бывает с много выстрадавшими людьми", - сделал заключение Эйпон.
Мальчик снова приоткрыл рот, но больше не смог выдавить ничего. Изнутри поднималась боль, которой он так страшился и которая означала скорый конец.
Слова, забравшие последние силы, оказались не теми!
Его не поняли.
Это был конец.
- Успокойся, мальчик, - продолжал утешать его Эйпон, не замечая ужаса в глазах подростка. - Все будет хорошо.
"Отойди, что ты делаешь?!" - молил его беспомощный взгляд.
Забыв обо всем, Эйпон шептал мальчишке слова утешения. Люди были живы - ничто другое его больше не волновало. Все в порядке: сейчас они их вытащат из слизевых обмоток, отвезут к челноку, переправят на корабль... Чего еще желать от этой операции? Были бы спасены люди, а с остальным пусть разбираются ученые, разумеется, уже без их помощи.
"Уйди! Заклинаю, молю, отойди!" - продолжал мысленно умолять мальчик, но крика без слов не слышали.