На скалистом речном берегу.
Будет в песнях греметь и балладах
Эта битва во все времена,
И стотысячелетняя слава
Героине теперь суждена.
Ты отверткой в зубах ковыряешь,
Нежно рашпилем чешешь десну -
Всё кислотный налет убираешь,
Чтобы встретить с улыбкой весну!..
Написали про зубы мы оду,
На куски ты ее не кромсай,
Посвяти свои зубы народу,
Но народ без причин не кусай!*
Слушатели вскочили на ноги, кто еще мог стоять, гремели аплодисменты, провозглашались тосты. Счастливая Кэса прижимала к груди листок бумаги, исписанный красивым почерком Армана. Стихи всем понравились, а непонятные слова списали на изысканную образность эльфийской речи.
Под занавес госпожа Свенд стала пить за "свой добрый народ", напоминая всякий раз, какую честь ему оказала, поучаствовав с народом в одной гулянке. И лишь далеко за полночь из замка прислали трезвую охрану и кареты для хозяйки и для гостей. Последнюю забаву вечера - как пьяные стражники пытаются забраться в сёдла - почти никто досматривать не стал.
_____________________________________________________________________________________
*Автор благодарит Марию Каверкину и Веру Подолян за любезно предоставленное стихотворение, и просит прощения за вольное обращение с ним.
Глава 7.Приграничье и темная магия
Если жизни нет,
остается искать место подвигу.
М. Мамчич
Похмелье было страшным, как война в отдельно взятом теле. В ушах стоял грохот танковых колонн, по лбу, чеканя шаг, маршировали вражеские армии. Не то эльфов, не то клюканцев, не то еще какой-то пакости. Очень хотелось сбежать от этого безобразия, но от собственной головы, как известно, помогает только гильотина.
- Вставай! - заявил предводитель вражеской армии в самое ухо.
- Отвали, - беззлобно ответила сновидению Настя, - шагай себе дальше, я не против.
- Поднимайся, пьяница несчастная!
Ну конечно, Арман, чтоб его! Придерживая голову рукой, чтобы не потерять, сыщица попыталась сесть на кровати. Со второго раза получилось.
- Пей! - снова велел настырный эльф.
- Не могу, - простонала Настя, - и не хочу.
- Пей, говорю!
Пришлось перейти к угрозам:
- Еще одно слово о выпивке - и меня стошнит!
- Тебя и так стошнит!
В нос шибануло еловым запахом, и Арман чуть ли не силой заставил напарницу сделать глоток из фляги. Проклятье! Пресловутый эль крепостью почти не уступал спирту, внутренности обожгло, как огнем. Настя повалилась на мягкие подушки, попутно пытаясь вспомнить, откуда они взялись. Последним, что прочно осело у нее в памяти, были чьи-то ноги в окованных железом армейских ботах, торчащие из-под деревянного стола. Об эти ноги она, кажется, и споткнулась...
Непонятно, сколько времени прошло после глотка елового напитка, но внезапно сыщица поняла - голова больше не болит, танки не грохочут, самолеты не летают, а измученный желудок уже мечтает о плотном завтраке. Бесформенные пятна и тряпки, маячившие перед глазами, превратились в расшитый узорами балдахин. Сквозь узкое стрельчатое окно в комнату лился утренний свет. Воистину, эльфийский напиток способен творить чудеса. Сам эльф стоял возле занавески и заискивающе улыбался.
Сыщица удивилась, когда Арман успел так уменьшиться в плечах и отрастить пышный бюст, но спросить не успела, догадалась - эльф уже ушел, а белобрысая девчонка в сереньком платье с громадным декольте - это здешняя горничная.
- Госпожа хочет принять ванну? - спросила горничная.
Ее наивно-испуганное личико и гладко уложенные в скромненький пучок волосы плохо гармонировали с размерами выреза на платье. Только грудь выставлена напоказ не по адресу. Может, ее к эльфу посылали, или к восьмому помощнику министра, а она комнату со страху перепутала? Спокойно, сударыня, вы не в моем вкусе!
- Хочу ванну! - кивнула Настя.
Еще она хотела одеться (знать бы, кто ее раздел?), хотела есть, и особенно сильно хотела домой. Но это желание пришлось отложить до лучших времен.
Сообразив, что госпожа совсем не злая, служанка повеселела. Настя вполуха прислушивалась к рассказам туземки. Та все больше хвасталась хозяйкой, баронессой Свенд, самой умной, красивой и грозной повелительницей, какая только бывает на свете.